Даже врач — он все равно оказался здесь. Не сумел миновать очередной проверки или прокололся на какой-нибудь глупости. И участь его немногим более завидна, чем моя или той же сто шестой.
Откуда мне это известно?
Да если б я знала… Мне стерли память о личной жизни, но не скрыли правды о глобальном. Или, что вероятнее всего, скрыть не сумели. И я все еще помню, что каждый год на свет появляются такие, как я. Несмотря на все попытки предотвратить это. Только в «Лазурите» нас больше сотни.
А сколько всего в запретном городе?
— Сто седьмая, очнитесь! — грубоватый голос доктора заставляет вернуться к реальности.
— Я и не сплю, — произношу вяло. Что само по себе чудо, так как обезболивающего вперемешку со снотворным в меня вкололи как в слона.
Язык, кажется, распух и едва шевелится. Веки налились свинцом, да все тело стало тяжелым-тяжелым.
— Сердечный ритм все еще учащен, — констатирует врач. — Ваши ладони потеют, а снотворное почти не действует. Что-то случилось? Нечто важное? Я имею в виду вовсе не происшествие с химикатом.
Надо же, какой догадливый. Вот только хрен я ему расскажу правду.
— Что стало с кристаллом, который вы обрабатывали?
Нет, ну прям твердая пятерка за сообразительность. И мне тоже.
— Кажется, он остался стоять на полочке, — вру самозабвенно. — Там было девять, проверьте. Не помню, который из них хотела обработать первым.
— Проверим обязательно, — согласно кивает врач. — А сейчас одевайтесь. Сможете распустить волосы?
— Боюсь, не сегодня, — качаю головой, изображаю скорбную мину и ржу в душе.
Волосы мои имеют не только необычный фиолетовый окрас, но и потрясающее свойство копить в себе статическое электричество. Прикасаться к ним иногда чревато последствиями. Я сама не контролирую этот процесс и часто получаю неслабый удар током. Но как-то привыкла, вернее, смирилась, ведь контролировать этот процесс нет никакой возможности. Иногда у меня просто волосы, а пару дней в месяц — целый энергетический сгусток на голове.
Представляю, сколько беспокойства доставляла я родителям в детстве. При условии, что они у меня были. Взять бы да сбрить к чертям долбаное «сокровище», да только каждый свой волос я ощущаю как часть себя. В моих мутировавших волосах, видите ли, есть нервные окончания. Сбривать их болезненно и бесполезно, отрастают они с неимоверной скоростью.