Нас с Улей тоже отвлекли родители. Мы
отчитались, что уже на борту и вылет планируется без задержек. А
дальше я отчаянно краснела, потому что мама, учитель биологии, села
на своего любимого конька — начала громко давать советы бывалого
туриста: куда мы строго-настрого не должны с Улей ходить,
обязательно положить сотню долларов в лифчик на случай, если
украдут кошелек, чтобы доехать до дому. И таких советов у мамы
всегда была сотня-другая, поэтому я срочно завершила эти нотации
привычным: «Я люблю тебя!»
Же-есть, как же неудобно! Робко
скосила глаза на Романа, ставшего в проходе, болтавшего явно с
кем-то из друзей или партнеров по бизнесу. А вот Глеб молчал,
кому-то написал несколько сообщений и замер. Хотя я заметила, что
он с едва заметной благодушной миной прислушивался к Улькиному
щебетанию с родными: «Я тебя люблю, мамулечка, и скажи папулечке,
что тоже люблю. И всем привет!»
Вскоре самолет начал разбег, вся
подготовительная работа бортпроводников завершилась, капитан
пообещал нам отличный полет, даже несмотря на приближающуюся грозу,
которую мы обогнем. Попросил выключить электронные приборы. Дальше
все в салоне затряслось, гул турбин рвал перепонки. И под мое
колотящееся от страха сердце мы мягко, но ощутимо оторвались от
земли и начались самые адовы ощущения — заложило уши.
К сожалению, иллюминатор от нас через
три кресла и проход, но я прислушивалась к разговорам и уловила,
как кто-то заговорил о жуткой темной туче.
— Боитесь летать? — участливо спросил
меня Роман.
Я, натянуто улыбнувшись, кивнула.
Нет-нет да и пыталась через приличное расстояние высмотреть в
иллюминаторе, что там за бортом. Если это гроза, то почему нет
молний? Страх пробирал до костей.
— Я раньше тоже боялся, а потом
привык, — весело подмигнул мне Роман.
И вроде бы надо быть благодарной ему
за поддержку и действительно тоже пора привыкнуть к перелетам, не
впервой же, но, когда знаешь, что можешь стать причиной выхода из
строя умной электроники… Сложно это все.
Спустя тридцать минут полета Уля,
похлопав меня по руке, которой я судорожно сжала подлокотник,
снисходительно заметила:
— Ну все, выдохни, уже взлетели,
можно не…
В этот момент нас знатно тряхнуло,
заставив Ульку резко испуганно замолчать. Потом снова и снова,
будто мы в какие-то провалы или ямы ныряли. Капитан невозмутимо
сообщил о турбулентности, неприятно тренькало световое табло, прося
пристегнуться и не курить. А мне неожиданно подумалось, что
закурить сейчас хотелось многим, потому что тряска не прекращалась
ни на минуту.