— Сквозняки,
наверное. Дом старый, - отмахнулся тот.
И только тогда я выдохнула.
Опять дождалась, пока парочка займется своими делами, и только
потом начала судорожно искать потайной кармашек на портьере. Ощупала по краю
одну, вторую… невероятно, но в отворот шторы и правда было вложено что-то
длинное. Ключ! Откуда кукла о нем узнала? И стоит ли мне и правда отпереть ту
дверь? Впрочем, я смутно догадывалась, что хуже, чем сейчас уже не будет…
Снова я задержала дыхание, помолилась, как смогла и –
бросилась через комнату обратно в нишу у двери.
— Георг! – вскрикнула
дама, едва я укрылась за шторой. – Я говорю тебе, там что-то есть! И это не
сквозняк!
Слух как у летучей мыши!
Снова затихнув у двери, я неделикатно сунула Доротею под
мышку и ждала, что Георг, как и в прошлый раз, отмахнется. Не тут-то было: его
дама трепетала голосом и едва не плакала.
— Поди посмотри,
умоляю… вдруг там кто-то… кто-то подглядывает. Я боюсь, Георг…
И он к моему ужасу сдался. Замерев, я слышала, как грузно и
недовольно он поднялся с софы. Слышала, как жалобно скрипнул паркет под его
ногами, а потом – он остановился. И отчего-то повисшая тишина пугала меня
теперь даже больше, чем приближающиеся шаги.
— Серьга на полу… -
его голос теперь был озадаченным. – И подушка опрокинута. Это ты уронила, Роза?
— Что ты, Георг, нет!
Я и не ходила туда… Георг, мне страшно…
Мне бы скорее сунуть ключ в замочную скважину да хоть
попытаться скрыться… но так уж я устроена, что все мудрые мысли приходят ко мне
сильно потом. А когда надо действовать, я ледяной статуей застываю на месте. И
могу даже заорать совершенно по-идиотски.
Вот и теперь.
Нет, я не заорала – хотя и была близка к этому, пока глядела,
как барон фон Гирс, мой работодатель и, возможно, маньяк, шаг за шагом
приближается к моей нише. Остановившись в двух метрах, он упер руки в бока и
осмотрелся.
Полумрак гостиной окутывал его лицо почти полностью – но
клянусь, я видела, как дьявольски блеснули зеленые глаза под сурово сведенными
бровями! И не могла отвести взгляд от этих глаз.
В реальности барон оказался старше, чем на портрете. Впрочем,
(еще одно доказательство, что он продал душу чертям) возраст ему шел. Возраст
высушил юношескую смазливость, огрубил кожу, заострил подбородок и скулы. А еще
добавил резких складок у крыльев носа. Передо мной стоял высокий, широкоплечий
мужчина, с тонкой, как у девушки, талией. А в разрезе белоснежной сорочки виднелась
мощная смуглая шея.