Приземление на Землю – не из приятных ощущений. Как ни старались
гравитационные стабилизаторы лайнера топовой корпорации Боинг, но
плохо было всем пассажирам без исключений. Космопорт Москвы
«Шереметьево – девять» встретил нас кишащими людьми и тошнотворным
шумом под сотню децибел.
Когда уже выходили, я заметил мужчину в деловом костюме, что в
космопорту Марса стоял в очереди за нами и обсуждал с мамой
фелиссиан с кошками. Он тоже выходил из нашего лайнера. Похоже,
затерялся в классе «эконом». На удивление мужчина вежливо
попрощался, пожелал почему – то мне удачи, и умчался к выходу,
минуя получение багажа. Странный тип.
Вечером того же дня я ввалился в нашу квартиру с неподъёмным
багажом, который мы получали ещё минут тридцать, скинул дорожную
одежду в своей комнате и рухнул на кровать без сил. В ушах гудело,
будто всю ночь в клубе танцевал. В мыслях была Агнея, бегущая ко
мне из неудачного места в очереди. В замедленной съёмке, как в
фильмах про любовь. Перед тем, как провалиться в небытие в
очередной раз полюбовался ею на фотке.
Её Скайграм горел красным индикатором, значит ей и без сети
неплохо сейчас там, на свадьбе брата. Что ж это я, в Новосибирске
сейчас глубокая ночь. Наверное, спит Агнея в своей кроватке. И даже
не знает о том, что о ней тут кое – кто мечтает…
***
Мама разбудила поздно вечером. Доставили ужин.
– Мишенька, есть паста карбонара, картофельная запеканка и плов,
– озвучила мама, когда я сел за стол.
– Ты столько заказала. Неужели…
– Да, скоро приедет отец, – подхватила мама с заметным волнением
в голосе.
Ещё бы! Мы не видели его три месяца. Только сейчас обратил
внимание, что мама в вечернее платье принарядилась. И причёску
навела. Когда только успела?
Отец приехал к двум ночи, когда я зависал за игровым комплексом,
тренируясь в режиме «рандом».
В коридоре суета, мама захихикала. Родители игриво зашептались.
Обнимаются что ли? Или уже целуются. Дверь я всё же приоткрыл. Над
дверью снаружи автоматически включился ночник. Ох, блин.
– Миша ещё не спит, – тут же спохватилась мама.
Зашумела вода, отец с дороги стал мыть руки.
– А ну зови его сюда, – раздался как всегда строгий голос
отца.
Почему от его строгости у меня холодеет в груди, будто он узнал
что – то, за что мне вот – вот влетит. Не могу избавиться от такого
ощущения.