— Ну давай, почему нет — я поднялся и хорошенько потянулся.
Мы стояли с шотландцем напротив друг друга. Было видно, что он
относится к этому бою намного серьезнее. Увы, друг мой, будем
считать, что тебе не повезло. Через секунду земля под Коллаханом
разошлась в стороны, и он полетел вниз, а после она захлопнулась
обратно. Как там говорилось....чистая победа.
И как же мне было обидно, когда с трибун не последовало ни
оваций, ни рукоплесканий, ни прочих знаков восхищения моей
персоной. Хотя нет, вру. Мне было все равно, поэтому я просто пошел
обратно в барак, чтоб поболтать с шотландцем, когда тот
возродится.
— Как ты это сделал?
Это были первые слова, которые я услышал от рыжего.
— О чем это ты?
— Жак мне сказал, что ты ледяной маг. Как у тебя получилось
управлять землей?
— Да все просто. Насколько мне известно, здешние места быстро
реагируют на большинство желаний заключенных. Поэтому все, что мне
потребовалось для победы, это пожелать, чтоб передо мной появилась
пропасть, а потом захлопнулась.
— Нет, это работает несколько иначе. Ты должен искренне захотеть
чем-нибудь заняться, и только тогда этот мир создаст для тебя
нужные условия.
— Все верно. Потому я и захотел попрыгать в пропасть. Ну а потом
резко передумал. У каждого человека есть своя придурь.
Шотландец выслушал меня, завис секунд на десять, а потом весело
расхохотался.
Ну и отлично. Хотя бы не обиделся.
С парнями мы проговорили до вечера. Жак был достаточно слабым
магом ветра восемнадцатого уровня. С раскачкой он не заморачивался,
все время уделяя своему пагубному пристрастию. Чтоб отдать долг,
ему понадобится не меньше двух лет. Это при средних результатах в
ИГРЕ. Так что у парня есть все шансы вернуться к нормальной жизни
по возвращению на Землю.
Маг времени восемьдесят первого уровня Коллахан, как ни странно,
попал в заключение, попытавшись помочь человеку. Он не стал
вдаваться в подробности внутренних разборок в преступном мире, но
на него в один из дней вышел старый друг, который попросил убить их
общего знакомого, попавшего в плен. Ситуация была довольно схожей с
той, что была у меня с Шевцовым, но с одним большим НО. Василий
Петрович хотел смерти, а вот убитый Коллаханом знакомый — нет. Даже
с учетом того, что его, возможно, ждало вечное заключение. Потому
Система и не восприняла это как «Убийство из гуманных
соображений».