- Шахид слишком настойчиво начал сватать свою дочь. Пришлось предъявить ему тебя, Вероника.
Так просто. Как вещь. Ни извинений, ни сожаления, ни капельки нежности в голосе. Сухая констатация фактов и причин. От его слов становится тошно и гадко. Вся его показная забота и влюблённость стираются нахрен одной только фразой: «пришлось предъявить». Давно не чувствовала себя такой вываленной в грязи. Демонстративная порка удалась. Что дальше?
Больше ничего не говорю. Какой смысл? Отворачиваюсь к окну и тихо жую сопли, жалея себя и осыпая в уме угрозами бесчувственную скотину. В дом влетаю, не дожидаясь Дамира. Два пролёта лестницы, дверь в спальню. Мне необходимо добраться до ванной, закрыться и побыть наедине со своим животным миром. Хватаюсь за спасительную ручку, считаю до трёх и отлетаю от двери, впечатываясь спиной в стену. Мир яростно прожигает меня взглядом, а его оскал говорит: «пиздец тараканам».
Рука проходит по плечу, надавливает на ключицу, заходит за лопатки и сжимает шею, выдавливая писк. Он разворачивает меня спиной, втирая щекой в холодную поверхность. Не пытаюсь сопротивляться, когда мои джинсы срываются вниз, когда трусики трескаются от рывка, оставляя красные полосы на бёдрах, когда его член без предупреждения и подготовки входит на всю длину, растягивая и принося боль. Сжимаю зубы, закрываю глаза, стараюсь расслабиться, чтобы уменьшить дискомфорт от грубой подачи.
- Не смей при мне истерить и показывать характер, сука, - рычит, вдалбливаясь со всей злостью, давя на шею и фиксируя другой рукой бёдра. – Ты здесь для моего комфорта, а не для ебли мозгов.
Кажется, это продолжается бесконечно. Резкие толчки, раздирающие изнутри, шершавая стена, стирающая кожу на лице, жестокие слова, затаптывающие мою самооценку. Розовые очки трескаются, разлетаются острыми осколками, впиваются в сердце, принося ноющую боль. Как можно быть таким двуличным? Утром ласкать, кормить, носить на руках, а вечером унижать, втаптывать в грязь и насиловать.
Наконец, воспитательный трэш заканчивается. Дамир молча отстраняется, тишину прерывает звук застёгивающейся молнии и тяжёлые шаги. Точкой в немой сцене становится громко хлопнувшая дверь, звук от которой ещё долго бьёт в голове. По ногам течёт сперма, по щекам слёзы, а сердце истекает кровью.