Рука ничего не чувствует. Но это есть!
Перехватывает дыхание, я не могу отвести взгляд от четкой и
недвусмысленной зеленой надписи, словно витающей в воздухе над
Сявой:
Вячеслав «Сява» Заяцев, 28 лет
– Заяцев?!
– Что? – вздрагивает Сява.
– Твоя фамилия Заяцев?
– Э… Да… А ты… Откуда ты знаешь?
Я молчу, усиленно думаю. Мои мысли – мои скакуны, все как в
песне. Эскадрон моих мыслей шальных мечется по полю сознания, не в
силах совместить реальное с нереальным. Происходящее может быть
галлюцинацией – от недосыпа, от переигрывания, с похмелья.
Сосредоточиваюсь на надписи, и вдруг она разворачивается вниз,
словно свиток.
Вячеслав «Сява» Заяцев, 28 лет
Текущий статус: безработный.
4 уровень социальной значимости.
Не классифицирован.
Холост.
Замечен в противоправных действиях!
Последняя строчка мерцает красным. Сосредоточив взгляд на ней, я
пробую «раскрыть» и ее, но ничего не получается. Из ступора
меня выводит безработный В. Заяцев с четвертым уровнем социальной
значимости:
– Фил! Фил! Але, чудила!
Текст сворачивается до первоначальной строчки.
– Слушай, а почему не Зайцев? – вдруг спрашиваю я.
– А, так это… – Сява мнется. – У предка фамилия
была просто Заяц, а потом зачем-то в паспорте «Заяцев»
написали. – А тебе зачем?
– Так «Зайцев» же будет, если склонять.
– А, ну да, ну да… – подозрительно легко соглашается
со мной он. – Ну, так это… Я пойду?
– Надо – иди.
– А это… Сигаретки не будет?
– Не-а, кончились.
Сява вздыхает о чем-то своем, разворачивается и уходит.
– Сява, стой!
Он оборачивается и вздергивает подбородок:
– Чего?
– Тебе двадцать восемь?
Он кивает и идет дальше. Надпись над его головой все так же мне
сообщает, что этот человек – Вячеслав «Сява» Заяцев двадцати восьми
лет, – но чем больше он отдаляется, тем меньше она становится,
пока вовсе не пропадает.
Я не рискую идти за ним, чтобы проверить, появятся ли надписи у
других. Резко хочется курить, и я выхожу со двора на улицу.
Иду, вглядываясь в прохожих, предметы, знаки, вывески,
проезжающие машины, но не получается, как с Сявой. Пытаюсь списать
все на переутомление, но фамилия! Я не знал и не мог знать фамилии,
как и его возраста!
Все еще в раздумьях захожу в магазин, поворачиваю к кассе,
протягиваю деньги.
– «Кент» четверку.
Молодящаяся продавщица, прижав телефон плечом к уху, с кем-то
разговаривает. Не прерывая беседы, берет деньги, отсчитывает сдачу
и вместе с пачкой сигарет кладет на прилавок. На секунду ее взгляд
пересекается с моим.