Я хотела эту девочку с обликом ангела, но языком дьявола. Хотел и тут же отдергивал себя. Мне было стыдно за то, что я сделал. Поэтому, я старался дома не появляться, ныкался по квартирам или у Насти, только чтобы хоть как-то переключиться, перестроиться и содрать с себя этот пласт наваждения. Сейчас работы почти нет, отчего забыться получается намного тяжелее. Когда же всё-таки появляюсь дома, то буквально стискиваю себя руками, чтобы не протянуть их к Марине.
Она смотрит на меня так, будто улавливает мою внутреннюю борьбу. Испытывает меня своим острым языком. Никто и никогда не противился мне. Это было только однажды. С Оксаной. А теперь и с ее дочкой. Ирония судьбы. Сука. Я никогда не мог подумать, что умею быть слабым. Мне ведь проломить кому-нибудь черепушку одной рукой, вообще труда не составит. Многие меня боятся за это, а маленькая бледная девочка – нет. Может, она и боится, где-то в глубине души, но всё равно выступает против, всё равно защищается. А это вместо того, чтобы оттолкнуть меня, распаляет еще больше.
Из душа я выхожу только после того, как сперма исчезла в водостоке, и теперь моя голова относительно стала ясной. Да, Кирюш, ты дошел до ручки. Когда я спустился на первый этаж, то уже наперед знал, что встречусь взглядом с большущими голубыми глазами. Они будут наполнены призрением, детской доверчивостью, где-то даже страхом, злостью, а главное – кучей вопросов. Уверен, Марина тщательно подсчитывала каждый свой день, который она провела здесь.
- Когда вы меня отпустите? – ее мелодичный, я бы сказал, даже ласкающий слух голос, тут же раздался со стороны столовой зоны гостиной.
- Когда надо будет.
- Сегодня истекает срок, - Марина вскочила со стула и поправила подол своего тонкого сарафана в цветочек.
- Знаю, - я обжег ее суровым взглядом, стремясь запихнуть, удавить в себе внезапно возникший порыв попросить прощения за то, что втянул во всю эту грязную игру. Но я сдерживаюсь, потому что гордый, потому что боюсь.
- Тогда почему я еще здесь? – она пальцы на ногах поджала. Всегда так делает, когда боится, когда нервничает. Я уже выучил.
- Надо у папаши твоего спросить.
Лицо Марины тут же побледнело. Если честно, ее безоговорочная вера в собственного отца не может не умилять и не удивлять. Правда, этот гондон подобного отношения совсем не заслужил.