Мужчина демонстративно медленно создал доспех духа, затем явно
снял его, подкрепляя свои действия словами и жестами. Мне снять
доспех? Серьёзно? А больше мне ничего не нужно снять?
Гуйнара присоединилась и более вежливо стала просить сделать
это. За несколько минут её жестов я стал понимать, чего они от меня
хотят – научить понимать их язык и говорить на нём. Она показывала
на свои виски, на глаза, а после этого явно демонстрировала диалог
с этим неизвестным для меня человеком.
Лишь вежливое её обращение перевесило мои опасения. Я надеялся,
что за такую халяву у меня в голове ничего не сломают и он знает,
что делать. Он знал. Сидя напротив него на стуле, уже с первых
минут я увидел поток образов перед глазами, они проносились и
связывались с моими имеющимися знаниями. Голова гудела и давно
хотела отключиться от этого потока, но я не мог этого сделать. Тело
перестало слушаться и было приковано к стулу. Я давно потерял счёт
времени, уже перестал обращать внимание на эти образы и пытаться
уследить за ними, а их поток всё ускорялся и ускорялся.
Очнулся я в своей новой комнате с жаром. Досадно. Высушенный до
донышка. Все накопленные силы я потерял. В комнате находилась явно
хозяйка этого дома, окружающие к ней относились с большим
почтением. Меня осматривал местный лекарь и что-то непонятное
верещал. Как только я понял, что он что-то говорит, и прислушался,
так осознал, что большую часть его речи я понимаю.
– Он умирает. Не может удержать силу, и я не понимаю почему. Я
израсходовал уже два полных запаса камня на него, но она выходит из
него. Да Вы и сами всё видите.
– Но ведь от простого изучения языка такие повреждения нанести
невозможно! Что с ним?
– Нужно время на обследование, но, боюсь, он даже дорогу до
больницы не выдержит.
Каждое произнесённое новое слово вызывало вспышку головной боли.
Каждое слово вызывало сразу несколько известных мне образов,
сопоставляя наиболее подходящий вариант, так что я перестал
вслушиваться, что там говорит этот лекарь, мне и так понятно. На
изучение языка я израсходовал весь свой запас силы, а нового
черпнуть не мог. Холодное тело не впитывает силу, вот же нулячья
жизнь. Халяву захотел, язык быстро выучить.
Я сжимал и разжимал кулаки, разгоняя работу мышц. Напрягал
отдельные волокна, сначала едва заметно, но с каждой минутой всё
больше и больше. Тело само поняло, что ему нужно делать ради
спасения, и по мне пошла сильная дрожь и судороги, как во время
переохлаждения. Мышечные спазмы насильно включали тело в работу.
Через пять минут мне стало лучше, и я смог подняться на кровати и
дотянуться до рюкзака. Достал аптечку и принял энергетики, они
включились в работу сразу, и голова стала проясняться. Нужно больше
двигаться. Я шатающейся походкой, под удивлённые взгляды
окружающих, вышел наружу, чтобы сделать пробежку. Первый круг,
скорее, прошёл, чем пробежал, а вот второй круг вокруг дома я уже
пробежал лёгким бегом. Жар ещё держался, но я явно пошёл на
поправку.