— Вы заметили, господа офицеры, как чёртов казак ходит по
палубе, когда с кем–либо ведёт увлечённую беседу? — решил
поделиться наблюдением капитан.
— Всегда крадётся бесшумно, как дикий кот на мягких лапках, —
кивнул Беляев. — Видно, научился у японских ночных убийц к врагу
подкрадываться. Вот и вошло в привычку.
— Нет, господа, обычно казак старательно топает каблуками, —
отрицательно покачал пальцем внимательный капитан. — И лишь только,
когда теряет контроль над обычной походкой, отвлёкшись на беседу,
начинает, будто, парить над палубой. Однажды я проследил с
капитанского мостика за тем, как шаман вместе с Вито Лосано
пересекли полосу мокрой палубы. Цепочка следов от подошв испанца
была видна, а сапоги святого батюшки отпечатков не оставили.
— И стул в кают–компании под шаманом не скрипит, — подтвердил
давно примеченную странность контрразведчик. — Я, господа, куда
мельче телом, чем наш рослый атлет, а без скрипа взгромоздить зад
на расшатанную мебель не могу.
— Ну, значит казачий пастырь действительно святой, —
улыбнувшись, развёл руками генерал. — И нечего к чудотворцу
придираться. Пользуйтесь благами, которые он дарит народу. Будем
считать Алексея, как думает и вся его казачья паства, бескрылым
архангелом, посланным господом богом на грешную землю. Ведь даже
евреи признают его святым мессией.
— Хотя наш батюшка больше смахивает на восточного факира, —
Кондрашов усмехнулся, покачал головой и поведал друзьям–офицерам
ещё один занимательный случай на поднятую тему странностей Сына
Ведьмы: — Вчера вечером захожу в каюту господина Ронина. Он сидит
на полу, скрестив ноги, и медитирует с закрытыми глазами. А перед
ним лежит ворох тонкого каната, перепутанный в замысловатый клубок.
Спрашиваю: «Чем, батюшка, занимаетесь». Отвечает: «Да вот, учусь
морские узлы завязывать». Встал, отшвырнул ногой ворох каната в
угол каюты и занялся со мной изучением азов шпионского ремесла. А
когда я уже уходил, то случайно обратил внимание на отброшенный
клубок канатов. И знаете, что заметил?
— Верёвки исчезли? — покрутил в воздухе пальцами капитан.
— Хуже, — скрестив руки на груди, выдержал долгую паузу
интриган. — Канатик лежал свёрнутым в аккуратную бухточку.
— Видывал я похожие фокусы с верёвками, — пожал плечами генерал.
— В московском цирке факир–индус публику развлекал. Тоже узелки на
верёвке завязывал, а потом в воздухе тряс, и она — вновь без
узлов.