Через пару минут он подошел к палатке и остановился – я видел его темную тень на ткани. Он не спросил, проснулся ли я, а просто сказал:
– Вчера вечером я вел себя как полный придурок, да?
– Да, Стивен.
Он секунду помолчал:
– Я готовлю кофе. – Я подумал, что это его способ извиниться:
– Очень мило.
– Тут зверски холодно.
– И тут.
– У меня вода замерзла.
– И у меня тоже.
Я выпутался из моего нейлонового кокона и встал на ноги. Очень странно и очень ново было стоять на улице в одних подштанниках. Кац суетился над походной кухней и кипятил воду. Казалось, что мы были единственными, кто не спал. Было холодно, но, наверное, теплее, чем вчера, да и встающее солнце выглядело многообещающе.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Кац.
Я согнул ноги:
– Да нормально.
– И я.
Он налил воду в фильтр:
– Сегодня я буду хорошим, – пообещал он.
– Ладно. – Я посмотрел через его плечо. – Есть причина, по которой ты фильтруешь кофе через туалетную бумагу?
– М-м-м-м, я выкинул бумагу для фильтров.
Я издал звук, не сильно похожий на смешок:
– Они же весили каких-нибудь десять грамм.
– Ну да, но их было очень приятно выкидывать. Разлетелись по склону. – Он налил еще воды. – Туалетная бумага тоже ничего.
Мы смотрели, как кофе течет в кружки, и чувствовали себя очень гордыми. Наш первый завтрак на природе. Он передал мне чашку. Там плавала земля и маленькие кусочки туалетной бумаги, но зато этот кофе был обжигающе горячим, что было в этот момент важнее всего.
Он посмотрел на меня, словно извиняясь:
– Я выкинул тростниковый сахар, так что сахара для овсянки нет.
– Хм. Да и овсянки для овсянки нет, я оставил ее в Нью-Гэмпшире.
Кац посмотрел на меня снова и добавил:
– Правда? Я люблю овсянку.
– А сыр есть?
Он покачал головой.
– Выкинул.
– Арахис?
– Выкинул.
– Ветчина?
– Выкинул.
Это уже звучало пугающе.
– А колбаса?
– Я съел ее в Амикалоле, – сказал он так, словно это было недели назад, а потом добавил, как будто в чем-то признаваясь: – Меня устроит чашка кофе и пара печенек.
Я скривился.
– Печеньки я тоже оставил.
Лицо Каца вытянулось.
– Оставил печеньки?
Я кивнул, извиняясь.
– Все?
Я снова кивнул.
Он тяжело выдохнул. Это и правда было серьезным ударом по его чувствам и душевному равновесию. И тут мы поняли, что нужно провести инвентаризацию. Мы расчистили место на земле и вывалили в одну кучу все имеющиеся у нас продукты. Их оказалось очень мало: лапша, пакет риса, изюм, кофе, соль, шоколадки. Туалетная бумага. И все.