Солдаты уже вступили в рукопашную с горами жареной свинины на больших металлических подносах. Стада диких свиней были обычным делом в Коннектикуте, но в основном в глухих лесах вдали от поселений партиалов. Ради такого пира охотникам пришлось изрядно поездить. Желудок Сэмма заворчал от одного вида мяса, но он даже не шевельнулся.
Едоки внезапно подобрались и напряглись, едва заметно, но одновременно: Связь их о чем-то предупредила, – о чем, Сэмму оставалось только догадываться. «Полковник», – подумал он и повернул дальновизор обратно на Корнуэлла. Тот был все так же плох – разлагающийся живой мертвец, – но его грудная клетка еще вздымалась и опадала, какого-то явного ухудшения Сэмм не заметил. Возможно, приступ боли. В зале никто не обращал на него внимания, и Сэмм решил делать то же самое. Время, судя по всему, еще не пришло, и тризна продолжалась. Он вслушался в еще один разговор, в очередные воспоминания о славных деньках Войны за Изоляцию, там и тут рассказывали истории про Революцию, но ничто не будоражило память Сэмма так, как рассказ сержанта. Постепенно вид лоснящихся жиром ребрышек и звук работающих солдатских челюстей стали невыносимы, и Сэмм аккуратно вытянул из вещмешка пакет вяленой говядины – жалкое подобие сочной свинины, которой наслаждаются бывшие товарищи, но хоть что-то. Он заставил себя вновь поглядеть в визор и уткнулся взглядом в майора Уоллеса, как раз вставшего, чтобы произнести речь.
– Лейтенант-полковник Ричард Корнуэлл не может сегодня говорить с вами, но мне выпала честь сказать пару слов от его имени. – Уоллес двигался медленно, не только его походка, но и жесты, речь – каждое движение было отточено и выверено. Он выглядел ровесником Сэмма, восемнадцатилетним юношей, но на самом деле ему уже почти исполнилось двадцать: срок действия подходил к концу. В ближайшие месяцы, если не недели, он начнет разлагаться, как сейчас Корнуэлл. Сэмм почувствовал озноб и плотнее закутался в куртку.
Пирующие затихли, как Сэмм, и голос Уоллеса мощно прокатился по залу, жестяным эхом отдаваясь в наушниках.
– Я имел честь служить с полковником всю свою жизнь: он своими руками вынул меня из родильного автоклава, он же готовил меня в тренировочном лагере. Он – лучший из всех, с кем мне довелось встретиться, и прекрасный командир. У нас нет отцов, но мне хотелось бы думать, что, будь они у нас, мой отец был бы похож на Ричарда Корнуэлла.