В общем, выбрала я «правду», уповая на совесть Крюковой, которая вечно у меня сдувала все конспекты. Но пьяная Крюкова забыла всё хорошее и, хихикнув, спросила:
– Говори правду, Элька: сколько у тебя было мужиков?
Я прямо почувствовала, как сначала побледнела, потом наоборот побагровела.
– Ну! Давай, колись! – торопила Крюкова.
Я метнула в неё злопамятный взгляд. Ну ладно же, пусть ещё подкатит за помощью.
– Нисколько, – вымолвила я, и посыпалось:
– Что?!
– Как? Ни одного?
– В двадцать один и ты ещё ни разу…?
– Нифига себе, ты – реликт!
– А что так? Больна? Религия не позволяет?
– А ты случаем не по девочкам? – поинтересовался почти голый Костя.
Я наконец посмотрела на него.
Под одеждой он оказался очень худым. И бледным. Но главное – худым. Острые плечи, выпирающие ключицы, тонкие руки, голубые вены под прозрачной кожей. Почему-то мне остро захотелось, чтобы он оделся.
– Что прицепились к человеку? – встряла Ирка. – У неё просто другие интересы.
Мне же она тихо бросила:
– Могла бы и соврать. Мы с Надюхой тебя не выдали бы.
Затем мы пошли по второму кругу.
Вообще-то я хотела тихо смыться в маленькую комнату и лечь спать – я реально устала, проторчав весь день у плиты. Но все сразу запротестовали, даже Костя. Но дрогнула я не из-за него, а из-за Надюши – та скроила жалостливое лицо и простонала:
– Эльчик, останься. Без тебя мне вообще будет плохо.
Если бы я только знала, чем всё это обернётся…
9. 9
Ирка, видать, решила отомстить Антону.
Мало того, что ему принудительно досталось «действие», потому что нерушимые правила этой издевательской игры не давали выбирать «правду» третий раз подряд. Так ещё и Ирка на нём отыгралась за свои обманутые чувства – велела эротично станцевать медлячок с... Костей.
Оба страшно возмутились – они же «нормальные пацаны», – но девчонки Иркину прихоть подхватили:
– Э-э! Стоп! Так не пойдёт! Мы делали всякую фигню, а вы хотите позорно слиться? Фу-у! Танцуйте! Эротично! Это как карточный долг… Отказываться – зашквар!
– Оденься, – буркнул Антон, не глядя на Костю. Тот послушно натянул джинсы.
Ирка врубила старенькую песенку «Это по любви».
Наблюдать за ними было очень забавно. Под мурлыкающее «поцелуями нежными ли, нижними ли…» оба неуклюже топтались на месте, сбивались с ритма, не знали, куда пристроить руки, кривились, морщились, особенно Антон. А Ирка подбавляла масла в огонь: