Луд велел мне сесть возле столба, и
хотя я совсем не горела желанием туда возвращаться, пришлось
подчиниться. Оказалось, что в центре поляны находится особое место
силы, где лучше всего заниматься разными колдовскими действами.
Парнишка достал из сумы мешочек, развеял вокруг столба порошок, а
остатки высыпал мне на голову.
– Сначала вонючий раствор, теперь
порошок, – недовольно буркнула я, потирая кончик носа и борясь с
желанием расчихаться на всю округу. – Мне срочно нужно
искупаться.
– Не ной, – оборвал мои стенания Луд,
отойдя подальше. – Если получишь метку, сможешь мыться хоть целый
день.
– Должна получить, – отозвалась я и
принялась вглядываться в черноту леса в поисках зеленоватых
огоньков.
Но ничего не происходило, сколько бы
мы ни ждали. Я старалась не поддаваться панике, хотя в душе уже
успела ни один раз попрощаться с нормальным существованием и
вообразить напыщенное лицо Девонира.
– Луд, – не выдержала я, – может,
стоит позвать духов? Мне кажется, они понимают речь.
Парнишка подошел ближе, и я увидела,
что он от волнения покусывает губы.
– Никогда не слышал, чтобы кто-то
разговаривал с духами. Ведьмы и колдуны могут их призывать
ритуалами. Обычные слова тут бесполезны.
– Но нужно же что-то делать! – в
отчаянии выпалила я. – Скоро рассвет, и будет поздно.
– Что делать-то? – развел руками Луд.
– Я думал, порошок их приманит. А теперь получается, и этого
недостаточно.
В лесу раздалась неожиданная трель
пичужки, но быстро смолкла.
– Слушай! – осенила меня идея. – А у
тебя дудочка с собой?
Луд уставился на меня с ошарашенным
видом, явно не понимая, чего я от него хочу.
– Ты про флуту, что ли?
– Ну да. Можешь сыграть какую-нибудь
спокойную мелодию, а я спою.
Парнишка посмотрел на меня, как на
умалишенную, но от комментариев воздержался. Он уселся рядом со
мной у столба, вынул из сумы костяную дудочку, его верную спутницу
во всех лесных походах, и заиграл.
Звуки полились неспешной струйкой,
постепенно наполняя поляну и окрестности грустной музыкой,
навевающей воспоминания о прошлом.
В детстве мама отдала нас с сестрой в
музыкальную школу на вокал, считая, что ее дочери должны быть
всесторонне развиты. Но оказалось, что голос есть только у меня, а
Лида впервые не блистала талантом. Сестра настояла на том, чтобы
бросить занятия, и мама, всегда потакавшая ей, согласилась. Я
умоляла оставить меня в школе, и папа вопреки недовольству жены и
старшей дочери пошел навстречу. Правда, я отучилась всего несколько
лет, а потом родители развелись. Мы с мамой и сестрой переехали в
другой район, и об уроках вокала пришлось забыть.