Матчи, к которым наименее подготовлены великие игроки, – как раз те, которых они не играли и которые мы так хотим обсудить вместо них. Поэтому они сами об этом не говорят, если уж этим занимаются другие.
По словам Жака Феррана, которому я однажды в этом признался, между Платини и Зиданом «не могло быть соперничества». Платини недосягаем, – хотел сказать тот, кто не всегда был убежденным платинианцем.
Но был ли я сам убежденным платинианцем с первой минуты? До определенного предела – да, настолько ощущался талант игрока, словно влекущий его вперед к последним рубежам. Однако настолько, насколько он поднялся в «Юве», затем на Евро-84 над Европой и над всем миром? Со всей очевидностью, нет, – впрочем, я сам ему в этом позднее признался, гораздо позднее, с чистой совестью и не отводя глаз, к его немалому изумлению. Ноги, голова, интеллект – все части этого механизма были хорошо смазаны, и плюс это его умение смотреть быстрее и дальше. Но с 19 ноября 1980 г. в Ганновере под черным небом Вестфалии я так переживал, что его мотор не похож на устройство мощных немецких махин, которые только что пересекли французскую штрафную (4–1), – Бригель, Хрубеш, Кальц. И что у него не такие ноги, как у Кройфа или хотя бы Шустера. И я очень хорошо помню, как в тот вечер во время отдыха после матча полковник Морис Врияк, врач сборной Франции по футболу, поставил более или менее тот же диагноз. Франция упустила еще одну войну. Мишель Платини оказался не в той армии, хотя и в той стране.
Не желая дважды совершать одну и ту же ошибку, я быстро убедился, что Зинедин Зидан мог бы пойти очень далеко. Во-первых, его страна постепенно воспряла, и возможно даже, что теперь он мог рассчитывать на преимущество в виде тренировочных центров. А затем он в двадцать четыре года покинул ее, чтобы продвигаться вперед семимильными шагами и попасть в самые великие армии мира – туринский «Ювентус», мадридский «Реал». Зидан достиг очень много, но не так много, как итальянский Платини, который уже угадывался за игроком в сент-этьеновском Платини последних лет. Убежденным платинианцем я стал, когда его игра перешла под командование трех граций – Простоты, Эффективности и Авторитетности, – и освободилась от каких-либо излишеств и внешней мишуры, от мелких исправлений и страха кого бы и чего бы то ни было.