Хозяйствие, к которому только-только привыкла?
Кирей-то, поди, никуда не денется, иль в одной столице осядет,
иль в другую нас заберет вместе с домом, подворьем и всеми курами,
купленными на той седмице…
Понимала я бабкины страхи.
И совестно делалося, что не могу сделать так, чтоб ей хорошо
было. Кирей… не было у меня братьев, а вот же ж появился, пусть и
нелюдское крови, пусть и злость на него порой такая берет, что
самолично прибила б, да только… свой он.
Близкий.
И не могу забыть того, что на острове видела.
Велимиры.
И его, огнем погребальным ставшего. И знаю, что тайна сие,
которую Кирей никому, небось и матушке своей разлюбимой, не
доверит, и молчу… и терплю…
…и Еське лишь вздыхаю.
- Значит, выбрать ты выбрала. Так?
Я кивнула.
Просто у него выходит… выбрала. А ведь и вправду выбрала. И
скажи теперь Арей, что знать меня не желает…
…не скажет.
Откудова мне это ведомо? Сама не знаю. Просто чую, что не
скажет.
- А если так, то, примем, как говорит Люциана Береславовна, за
аксиому, что сволочью конченной он быть не может, - Еська руку
сунул. – Лечи давай, дева-воительница…
- Лечу, - буркнула я.
Признаться, лекарские чары мне давались проще огненных, то ли
оттого, что объясняла Марьяна Ивановна подробно да толково, то ли
оттого, что целительство бабьей натуре ближе.
Но с ожогами все одно сладить не пробовала.
- А если так, то переменился Арей не к тебе… скажем так, не к
тебе одной… вообще странным стал, признаю, - здоровою рукой Еська
поскреб переносицу. – Но причина тому – не ты. Думаю, дело в том
обряде, который ему силу вернул.
- С чего…
- Думай, Зося! Без силы он одним человеком был. С силой – другим
стал… и иных событий, которые могли бы перемены повлечь, я, уж
извини, не наблюдаю.
- Кирей…
- Правды тебе не скажет. Погоди! – Еська ухватил меня за руку. –
Не лезь. Если молчат, то на то своя причина имеется. И что ни ты,
ни я ее не знаем, так может, им с того и легче…
А мне?
Кирей… каждый день заглядывает… женишок, чтоб его… любезный…
орешки медовые, пряники сахарные, печатные… словеса разлюбезные… а
про важное…
- Злишься – это хорошо… злая баба лучше страдающей.
Я ничегошеньки не сказала.
- Зослава, - Еська вновь сделался серьезным настолько, насколько
сие ему было свойственно. – Ты ударилась в страдания и позволила
убедить себя, что ни на что не способна. А им только того и
надобно. Матушке ты симпатична, не скрою. Но вмешиваться она не
станет. У нее и без того проблем хватает… царь…