Я взял бутыль в руку и с сомнением посмотрел на неё. Можно ли
доверять торговцу? Что ему стоит меня опоить? Я ведь не знаю, какие
тут законы…
«Комплимент торговца гильдии гарантированно безопасен. Свойства
подтверждены. Дополнение к сделке гарантированно законами Станции»,
- тут же послышалось в голове.
На самом деле, этот подарок был очень кстати: я уже начинал
чувствовать жажду. А до отправления самолёта оставалось ещё часов
тринадцать.
Осторожно отвинтив крышку, я сделал небольшой глоток. На вкус
вода как вода.
- Благодарю, - кивнул я, - очень признателен.
Торговец снова развёл в стороны нижние конечности. Я в ответ
кивнул, попрощался и вышел из лавки.
Больше ни в одно заведение я зайти не рискнул. По правде говоря,
и за этот визит я себя ругал на чём свет стоит. Это было слишком
рискованно.
Всё оставшееся время я бродил по улицам станции, смешиваясь с
толпой, использовав все известные мне приемы фиксации слежки и
ухода от «хвоста». Впрочем, никаких признаков последнего я так и не
обнаружил.
Вода, которую мне подарил торговец, похоже, действительно
работала. Несмотря на многочасовые блуждания, я чувствовал себя на
удивление свежим, когда явился на посадку.
Ничего похожего на регистрацию тут не было. Пассажиры в
назначенное время просто подходили к нужному выходу на посадку. Это
я узнал, разумеется, от справочника-переводчика.
Обратный билет, записанный на зелёный кристалл, тоже оказался
бизнес-класса. Очень кстати. Лететь в экономе рядом с каким-нибудь
чудищем было бы очень сомнительным удовольствием. Особенно во время
приёма пищи…
Бизнес был совершенно пустым. Я оказался единственным
пассажиром. Да и стюардесса оказалась в этот раз куда как приятнее:
она походила на изящную антропоморфную белку в аккуратной синей
форме.
Когда закрылся люк, она подошла ко мне, присела и спросила
вкрадчивым голосом:
- Шампанское? Сок?
- А виски у вас найдётся? – ответил я.
- Односолодовый, - остренькая мордочка стюардессы расплылась в
улыбке.
Говорят, если днём случается что-то очень необычное, проснувшись
на следующее утро человек долго размышляет и сомневается: не
приснилось ли это ему. Не знаю, может, у кого-то действительно так
и происходит, но я никогда не страдал недоверием к собственной
памяти.
У меня было по-другому. Я проснулся с осознанием больших
перемен, после которых моя жизнь никогда не будет прежней. Похожее
чувство у меня было, например, когда я впервые проснулся в лагере,
где сдавал вступительные экзамены в Академию. Или после первой ночи
в комнате в общежитии, которую я получил, явившись на место службы
после выпуска…