- Раньше и ты не был таким равнодушным…
А у самой губы-то дрожат, того и гляди расплачется. Но нет,
поджала, закусила едва ли не до крови, и к сестрице своей болезной
кинулась, обняла за плечи, зашептала, но громко так, чтоб слышали
все.
- Ничего, дорогая… вот посмотришь, все еще переменится…
потерпеть надобно… самую малость потерпеть…
…от с того дня они в моем тереме и терпели, девок дворовых
капризами изводя. То волосы расчесвая, дернуть гребешком. То летник
мятый поднесут… иль не мятый, а иного цвету, чем боярыня просила. И
все-то им неладно было. Вода для умывания холодна, для питья –
горяча. Мед не сладок, яблоки кислы, а еда и вовсе несъедобна. И со
мною… в первый-то день еще держалися, а после Маленка в глаза
заявила, что, дескать, сама я холопка, а если и не холопка, все
одно звания низкого, не достойная и лицезреть боярынь, не то, что
за столом одним с ними сиживать и разговорами глупыми докучать.
А я что?
Хотела ответить, да… стерпела.
Не за страху перед матушкой-царицей, но потому как Кирей просил.
И Ильюшка, хоть он-то просить не приучен. Явился в первый же день.
Стал, глядит так… а глаза больные-пребольные. Да и не утерпела
я.
- Что ж ты, - говорю, - добрый молодец и закручинился?
А самой не то смеяться охота, хохотать во все горло, не то
слезами дурными зайтися…
- Неужто беда приключилась какая?
- Приключилась, - молвил Ильюшка в ответ, и щеку потер. – Ты
сама эту беду видывала…
- А мне мнилося, что не беда это, но сестрицы твои родные,
которых тебе возвернули…
Он же ж тяжко вздохнул.
Огляделся.
И спросил.
- Верно, что ты заглянуть в человека способна? В прошлое его? Я…
не всегда и все сказать разрешено…
…а коль увидишь, то вины в том, в кого глядишься, навроде и
нету.
- Так ты…
Он голову вздернул, что жеребчик, который того и гляди на дыбки
подымется, и сказал:
- Гляди, Зослава…
Глава 2. О кручинах молодца
доброго
Глянула я. Чего ж не глянуть, когда человек сам того просит?
Я-то к тайнам чужим попривыкла, а дар тренировать надобно, так мне
все говорят. Только как его тренировать? На ком?
На Ильюшке вон.
Сел напротив меня. И вперился взглядом. Глаза пучит, разве что
не трескает от натуги, будто бы с того память его наружу
полезет.
- Погодь, - я рученькой махнула. – Ты сперва скажи… ты ж сам
писал, чтоб их тебе отдали.
- Писал, - кивнул Илья.