«Я жив, и вам в подлунном мире
Передаю от муз привет,
Мой дух живёт в заветной лире,
Пока живёт средь вас поэт,
Который рифмы сочленяет
И тем обет свой исполняет,
Глаголов горних слыша звон.
К священной жертве призван он…»
\Просматриваю робко то, что вышло.
\Стихи, что нацарапала рука…
\Совсем не так в дни Пушкина писали,
\Те, кто как он, правописанье знали.
\Немного странен слов привычных вид,
\Хотя, всё тот же русский алфавит.
{«Я живъ, и вамъ въ подлунномъ мірѣ
Передаю отъ музъ привѣтъ.
Мой духъ живётъ въ завѣтной лірѣ,
Пока живётъ средь васъ поэтъ,
Который риѳмы сочленяетъ
И тѣмъ обѣтъ свой исполняетъ.
Глаголовъ горнихъ слыша звонъ,
Къ священной жертвѣ призванъ онъ.»}
\«Еръ» на концах в словах исчез куда -то,
\Не видно также крестиков «ятей»,
\Слова «обет», «завет» – без «еръ», без «яти»?
\Пишу, что он диктует, без затей:
«Къторый рифмы съч'льняьт
И тем ъбет свой испълняьт,
Глъголъф горньх слыша звон.
К свьшеннъй жэртвь призвън он».
\Неграмотность сегодня, скажешь, в моде,
\Так принято у нас в инет-народе.
\Но Пушкин! Разве в слове «риѳма» ферт?
\И буквы « і» в «подлунномъ мiрѣ» нет?
\На век двадцатый что-то это тоже,
\Условностей привычных лишено,
\Совсем правописанье не похоже,
\Так что ж, мой друг, неграмотно оно?
\ И Пушкина сочтём с тобой невеждой,
\Как образцом его считали прежде?
\Иль просто шутит он, как он один
\Лишь только мог? Ну, Пушкин, щукин сын!
\Я всё же ожидал в строках Поэта
\Увидеть, пусть не «ижицу», так «ять»,
\Ищу «фиту» и «ять», и» i», но нет их,
\Так в чём же дело, не могу понять,
\Ну вот, загадка и ещё забота…
\Ах, понял! Вечный дух, в веках живёт он,
\И, значит, может он, наверно, знать,
\Как будут в веке будущем писать,
\Приблизив на письме правописанье
\К обычной речи, к месту упразднив
\Десятки правил. Хоть и очень странен
\Вид этих слов, но, значит, честно их
\В веках других как слышат, так и пишут,
\Без иероглифических излишеств.
\Всё изменилось, ведь прошли века,
\И жертва, всё ж, совсем не велика.
Дух Пушкина – как дома он в грядущем,