Ещё не все описаны года
В моих стихах, моём воспоминании.
О главном забываем, как всегда,
И до поры храним то в подсознании.
Но вот, похоже, всё, пришла пора
Вспомнить главное, но память отказала.
Держу я ручку, ночь всю – до утра,
Ничего она, увы, не начертала.
Не помню, чтоб мать нас баловала,
Не помню, как отец меня, когда хвалил.
Лишь помню чёрный хлеб, квас и сало
И тяжкий труд, что Бог мне с детства подарил.
Льёт горький пот по детскому лицу,
Копать, пахать, косить. Вся работа злая.
Беспомощно смотрю в глаза отцу,
Поднимается, рука, меня стегая.
Я убегал к природе от работ,
В ромашках прятал моё худое тело.
Берёзки те спасали от забот,
А ручей – от свиста плётки, бес предела.
Ах, мать родная, как же ты могла?
Что позволила пройти все боли жизни.
И убежал с родимого села,
А я ведь жить-то мечтал при коммунизме.
В лесу дремучем я нашёл приют,
В той землянке партизаны, видно, жили.
Привёл в порядок и создал уют,
Все леса меня кормили и поили.
Я беглый, мне без дома здесь уют,
И без работы хоть голодно, но вольно.
Когда поймают, отдадут в приют,
А ночлег в лесу – и страшно, и привольно.
Я ягоды горстями собирал,
Собрав грибы сушил и жарил на «ловце».
Но я в лесу был словно генерал,