– Ну, тогда можешь сковыриваться отсюда, – угрожающе сказала Маша.
– Да ладно, ладно, пойдет, – замахал Гоша руками. – Как говориться: на безрыбье и рак рыба.
Все выпили, закусили солеными огурцами и картошкой. Гоша воссиял, помотал головой:
– И за что её любят татары! Ну, девочки, давай ещё по одной!
– А почему татары-то? – снова встряла Галина.
– Ну… Это присказка такая.
Маша тихо заговорила:
– А у нас в детдоме всякие были: и татары, и украинцы, и таджики…
– И узбеки, и казахи… – подхватил Гоша.
– Да, и узбеки, и казахи, – повысила голос Маша. – Но и хороших, и сволочей среди всяких хватало. Тебе смешно, а ты вот сам какой национальности?
Гоша заржал, похлопывая по коленям изнеженными руками.
– А я – ин-тер-на-ци-о-нал! Ну, подумайте сами, мать у меня полуирландка, отец – метис: бабушка, по родословной, француженка, была замужем сначала за испанцем, потом за русским, а сам я говорю по-русски и ни хрена ни бельмеса не понимаю ни по-испански, ни по-французски, ни по-ирландски. Ну и кто же я такой, а?
– Да, кровей в тебе намешано, как отходов в канализации, – с усмешкой протянула Маша.
– Бомж ты, вот ты кто по своёй национальности! – ввернула Галина и на всякий случай приготовилась к прыжку со стула. Но то, чего она ожидала, не произошло. Размягченный спиртным, Гоша на её выпад не отреагировал, он развалился на стуле, опираясь одной рукой об спинку, степенно закурил и благодушно проворковал:
– Ну и что, что бомж. Да, у меня нет ни квартиры, ни постоянной работы, кручусь, где хочу, как хочу и сколько хочу, и никто мне не указ. Это, если хотите знать, – образ жизни. Поняла, Галюня? Каждому – своё. – При монологе Гоша не забыл протянуть свои толстые волосатые пальцы к бутылке. – У каждого человека своя натура, свой характер, свои склонности и привычки, а значит, и своё внутреннеё убеждение. По этому убеждению он и живёт. – Гоша успел опрокинуть ещё одну рюмку. – Вот ты, например, Галюня, залезла на свою кондитерскую фабрику и рада. Так ведь?
– А причем тут моя кондитерская фабрика? – неохотно откликнулась Галина, явно заинтересованная разговором.
– А-а, то-то и оно! А в строители ты бы пошла? – неожиданно спросил Гоша, не забыв отправить в рот очередной глоток «Зубровки».
– Ну, вот ещё! – возмутилась Галина. – Чего я там забыла!
– Вот и я говорю, – согласился Гоша, – душенька твоя нашла, что ей необходимо. А ведь в молодости ты чего только не перепробовала: и в библиотеке работала, и на закройщицу училась, и секретаршей была у какого-то завмага.