У старшего брата был чемодан, в который он прятал свой инструмент, какие-то детали и книги. Витьке было очень интересно посмотреть, что там. Брат не разрешал этого делать. Когда никого не было дома, Витька все же залез в этот чемодан, и все пересмотрел. Там-то он и нашел эту книжку по астрономии и забрал ее. Случился грандиозный скандал, потому что брат нажаловался родителям. Хотя, впрочем, скандалить было особенно не из-за чего. Ничего интересного, кроме обнаруженной книги, для Витьки в этом чемодане не было.
После скандала Витька ушел из дому. Он пошел в сторону железной дороги, помышляя о том, что было бы хорошо… Вряд ли он совершил бы что-то серьезное, но мысли об этом были.
Шел он очень долго вдоль железной дороги, в ужасно подавленном состоянии, и в какой-то момент услышал чье-то тихое скуление. Вскоре он обнаружил маленького щенка, кем-то живьем брошенного в придорожную канаву. И тут он почувствовал, что есть живое существо, которому хуже, чем Витьке, и которое действительно находится на грани жизни и смерти. Он поднял этого, едва живого щенка, прижал к своему уже продрогшему телу, и побрел домой.
Он принес щенка домой, устроил его за углом дома, и лег в постель, закутавшись с головой. Пришла мать, пощупала его ноги, и чем-то еще сверху укрыла Витьку.
Щенок оказался больным, и Витька бегал с ним в ветлечебницу, давал ему какие-то лекарства. И выходил щенка. Позднее, из него вырос хороший, дворовой пес. Забота о щенке на время отодвинула от Витьки все иные проблемы.
На какое-то время его снова оставили в покое, и он, предоставленный сам себе, пока все допоздна сидели у телевизора, лежал на крыше, и собирал звезды в созвездия. Или мечтал, как он, Витька, улетит к дальним галактикам, и там встретится с инопланетянами, и они научат его чему-нибудь сверхъестественному. Всё сверхъестественное сводилось у него к чтению мыслей, возможности видеть сквозь стены или мгновенно перемещаться в пространстве.
Однажды осенью, взбираясь на крышу, Витька поскользнулся на мокрой отливной доске и за малым не упал с крыши. После этого он уже не лазил на крышу, а приспособил себе под лежбище старую тачку, которая всегда стояла под навесом. Он выкатывал ее, застилал одеялом, и, укрывшись старым отцовским пальто, полулежал в ней, пока не чувствовал, что уже замерзает. Только тогда он заходил домой.