Да, в машинные отделения и на мачты экскурсий не проводили. Но по периметру и в кают-компании все отреставрировали – силами личного состава. Почему не едут из Петербурга, из ЦВММ? Почему сокращены сотрудники? Стоит закрытый – «есть не просит»? Понятно, что после открытия – сразу же будет много дел: и ремонт ему, и обеспечь его, и снабди…
«Переставим его на Западный мол». Да для этого на 200 млн рублей нужно оборудования, кабелей, стоянку надо обеспечить, бочки якорные. И мол там узкий такой, что перешвартовывать крейсер не получится и пожарная машина развернуться не cможет. Если заедет, то обратно – только задним ходом можно выбраться…
Или: «Начнется Олимпиада и „Кутузов“ здесь будет мешать!» А лайнеры и пассажирские корабли ни для олимпиады, ни вообще тем временем строить никто и не собирается!
И Орлов, и Безмельцев в грудь себя били – как они любят этот корабль. Да, они молчат, потому что только начни его защищать – сразу много проблем на себя придется взвалить, поэтому они и все, кто понимает, молчат и не ввязываются в этот клубок.
Теперь по существу. Нужно добиться, чтобы на корабле остался военный экипаж и назначен бы был переходный период – все как по Корабельному уставу. Для военного экипажа корабль – родной дом. Никакой другой коллектив не знает и никогда не узнает корабль: ни кабель-трасс, ни освещения, ни помещений… А на корабле только помещений – 2,5 тысячи. Чтобы флаги расцвечивания на высоту 52,5 метра над уровнем моря поднять – это ж уметь надо, знать. Профессионалы нужны! На этом причале, между прочим, не так давно бора перевернула немаленький теплоход «Арман» с пятью человеческими жертвами и через несколько лет «Арктику»; ветром оторвало и разбило о берег две «кометы» и однотипный с «Арманом» теплоход «Кемал» и другие суда (об этом у записывающего эти строки имеется большая документально-художественная повесть).
Конец ознакомительного фрагмента.