Проснулся он рано от холода, застудившего курень. Встал, вышел во двор. Темень ещё не спала, в стылом воздухе метался редкий снежок. Емельян вглядывался в сторону станицы, потому что знал, что на хутор должна была явиться жена Софья, чтобы покормить скотину. Вот в снежной занавеси мелькнула чья-то одинокая фигура. Чем ближе она подходила, тем явственнее было, что это была не женщина. Вот она уже у плетня. Емельян обрадовался:
– Сынок, Трофимушка, ты ли это?
Мальчик лет десяти испуганно остановился и стал таращиться в полутьму.
– Да это я, я, сынок, твой тятя. Не бойся меня, иди ко мне.
Мальчик быстро забежал на баз и бросился в объятия отца с криком:
– Тятя, тятя!
Емельян спросил:
– Чего ты здесь в такую рань, Трофимушка. А где же мамка?
– А мамка занедужила, лежит, – ответил Трофимка.
– А как там Груня, Христя?
– Они за волосы меня дерут и вечно хлеба просят.
Когда Емельян с сыном покормили скотину, отец наказал:
– Ты скажи мамке, мол, Емельян ждёт её. Да пусть провианту принесёт, а то я истощился весь.
– Я сам принесу, – пообещал мальчик.
– Нет-нет, самому не надо. Пусть мамка принесёт, мне ей слово сказать надо. Понял ли?
– Понял, понял, – закричал Трофимка уже на ходу.
Емельян вслед прокричал:
– Да, смотри, про меня, кроме мамки, никому не сказывай.
– Ага, не скажу.
Софья, узнав от сына о появлении мужа на хуторе, долго раздумывала, сообщать об этом атаману или нет. Решила сбегать к жене своего брата, посоветоваться:
– Как думаешь, что мне делать? Может, накажут да отпустят с миром.
– Вы меня в свои дела не вмешивайте, – ответила та. – У меня, спаси Христос, своих забот хватает. Делай, как знаешь. А если атаман узнает, то он и нам шкуры-то спустит.
Попили чаю. «Нет, не скажу», – решила Софья и пошла домой. Но лишь Софья перенесла ноги за порог, как сношенька побежала к атаманскому куреню.
Емельян ждал до вечера. Во дворе по свежему снегу раздались скрипучие шаги. «Софья», – мелькнула мысль у Емельяна. На всякий случай взглянул в маленькое оконце – казаки! Пятеро, при оружии. Пугачёв скрипнул зубами:
– Курва! Продала мужа. Ну, погоди, я до тебя доберусь.
Емельян быстро задвинул засов двери. Старшина услышал звук, подал голос:
– Не шали, Емельян, открывай, нас много
Емельян позыркал по углам – бежать некуда. Спросил:
– Чего вам надо, казаки?