Ворочаясь ночью на своем диване, он стал изобретать способы безболезненного и мгновенного ухода из жизни, и эти думы доставляли ему странное наслаждение, потому что хотя бы на некоторое время позволяли отвлечься от того внутри, что точило его каждые день и ночь.
В самом углу их гостиничного двора рос широкий, с забавными треугольными листьями, куст. Еще в первый день пребывания здесь Берцику, смеясь, показал его Михал.
– Конопля, – объяснил он. – Марихуана по-нашему. Никто ни от кого ничего не скрывает. Восток. Курильщики!
За кустом, совсем уже в скрытом от глаз углу, находилось какое-то, тоже незнакомое ему, дерево, с массивным, уже без веток, высохшим суком внизу, на правильной высоте. Вот там ему будет удобно осуществить то, что задумал. Так будет лучше всего. Для всех. Какое-то время он еще колебался, отгоняя от себя страшные мысли. Но депрессия, вызванная не только объективными обстоятельствами, но и каждодневной рутиной, незнакомыми, тяжело переносимыми условиями вокруг, не проходила. Наконец, даже со спокойной радостью в душе от того, что конец его страданиям виден, он выбрал день. Последний для себя. Теперь все закончится и не надо будет больше мучительно решать, как жить дальше, что делать.
Ночью, совсем поздно дождавшись, когда замрут последние звуки на улице, Берцик тихонько сполз с дивана. Штефан давно спал, сладко сопя в темноте. Проверив в кармане брюк прочную, специально приготовленную веревку, осторожно прикрыл за собой дверь комнаты.
Ночная свежесть порадовала его. Будто пришпиленные к небу звезды заглядывали с бесконечного свода прямо в сердце, призывая опомниться, остановиться. В природе всегда все по-прежнему: просто и ясно, правильно. Останется также и без него.
С трудом продравшись через разросшийся куст, он оказался, наконец, у дерева, ствол которого оказался шершавым до остроты, как наждачная бумага, но почему-то теплым. Пару минут он просто стоял и прикидывал, как лучше со всем справиться. Наконец, аккуратно перекинул веревку через сук и постарался крепче затянуть узел. Еще несколько минут он простоял, прижавшись к стволу, мысленно прощаясь со всем на свете.
Внезапно нечто тяжелое навалилось на него сзади так сильно, что, не удержавшись, он упал на землю, больно ударившись обо что-то, скорее всего о камень. В первую секунду он испугался, решив, что на него прыгнуло какое-то крупное животное, но уже в следующий момент узнал Штефана, прижимающего его всем телом к земле и бормочущего проклятия. Отругавшись, Штефан, наконец, поднялся на ноги.