Трусоватый парень или предусмотрительный?
Все еще сомневаясь в верности принятого решения, я разглядывала
в плохо промытое окно аэропорта взлетную полосу, блестящую от
недавно прошумевшего ливня, и плавно катящиеся по рулежкам
самолеты, выискивая свой АН-24. За спиной шла своя жизнь аэропорта,
состоящая из радостей и трагедий отбывающих и остающихся.
- Танюша, дочка, как долетишь – сразу позвони, я волнуюсь. Этот
праздник еще…- с тревогой в голосе, проговорила женщина совсем
рядом.- Сто лет жили без всяких солнцестояний, а тут надумали…
- Мам, все нормик,- хрипловатый приятный контральто, попытался
успокоить женщину.- Я не беременна, остальное фигня…
Матушка закашлялась от такого заявления дочурки, не оценив
шутки. Возмущение женщины потонуло в чужих голосах, добавив тревоги
в звеневший от странного напряжения воздух.
- Ниночка, может все же автобусом до Вилюйска?- уговаривала,
правда без особой надежды кого-то старческий надтреснутый
голосок.
- Петровна, «литаком» час всего, а за восемь часов в автобусе я
богу душу отдам. Мне еще пожить охота, правнуков понянчить. У
Аришки-то, Вовкиной дочки должен к концу лета мальчонка
родиться…
Старушки отошли, словно на сцене, уступив место другим
персонажам. Я давно заметила, если не поворачиваться к людям лицом,
тебя перестают замечать и стесняться.
- Стас, подожди, останься, полетишь завтра,- готовый сорваться в
истерику женский голос уговаривал за спиной.- Один вечер ничего не
решит.
- Я уже написал, что лечу этим рейсом. Меня будут встречать,-
категорически заявил Стас.
- Кто будет встречать? Она, да?- в голосе женщины послышалось
неприкрытые раздражение и злость.- Ты ей писал в Вилюйск этот?
- Марина, не начинай истерику. Тут люди,- раздраженно шикнул на
разошедшуюся жену мужчина.
Ее возражения потонули в детском двухголосом оре.
- Мам, мам, ну когда мы полетим? Мам можно я буду у окошка
сидеть?
- Я хочу у окошка,- заканючил другой голосок, помладше.- Ты уже
сидел! Мам, скажи Сашке, что я буду.
Похоже, измученная дорогой мать просто отмалчивалась и, не
получив четкого решения от нее, детишки продолжили препирательства
за место у иллюминатора. Ревнивая Марина продолжала пилить Стаса, а
матушка наставлять дочь Татьяну.
Стоя спиной, пыталась представить себе этих людей, по воле
судьбы собравшихся лететь одним со мной рейсом.