У нашей мамы было четверо сыновей; трое из них носили уже красноармейскую форму. И только младший, Михаил, оставался пока дома. А может быть, и он уже в армии и мама осталась совсем одна?
Вспомнилось, как хорошо нам было, когда по вечерам собирались всей семьей за родительским столом. Оживленные разговоры, ароматный чай. И вдруг все это кончилось. В длинный зимний вечер матери и словом-то обмолвиться не с кем. Разве что зайдет на огонек соседка, у которой сыновья тоже на фронте. Представилось, как говорят они о войне, о нас. Обе хорошо знают, что с войны возвращаются, увы, не все. Но пока идут письма, сын жив. И я дал себе слово писать как можно чаще.
* * *
С первых дней работа в роте захватила меня целиком, минуты не оставалось свободной. Надо было познакомиться с каждым бойцом, побеседовать, выяснить обстановку. Тут вызвал меня к себе комиссар батальона: ему захотелось поближе познакомиться с вновь прибывшим политруком. По пути к нему я нагнал Горячева. Он тоже, как оказалось, шел в штаб батальона. Располагался штаб в хорошо оборудованной землянке. У входа часовой. Комиссар Ажимков был кадровым политработником. На фронте с первых дней войны. Полушубок свой успел заносить так, что уже невозможно представить его белым.
Расспросив, откуда мы родом, где учились, комиссар поставил нас в известность о положении на фронте. Рассказал о боях, в которых участвовала рота. Бои были тяжелыми. Впереди – не менее трудный пусть. Словом, комиссар был с нами откровенен. И мы сразу прониклись к нему уважением. «С таким человеком работать можно», – подумал я. Приятно, что и в дальнейшем он не разочаровал нас. Лишь однажды комиссар накричал на меня, в категорической форме приказал мне замолчать. Но об этом досадном случае речь впереди.
События на фронте бежали стремительно. Не успел я по-настоящему познакомиться с бойцами своей роты, как последовала команда: «Срочно собраться и – пешком к железнодорожной станции». Командир роты Курченко забеспокоился: «Не растерять бы по пути бойцов. Рота и так неполная, а не дай бог, разбредутся. С кем воевать будем? Давай, политрук, следи, чтобы все держались друг дружки. А не то в сутолоке да в темноте заплутаются в лесу, где их потом искать? А в ответе будешь ты, политрук». Выслушал я командира и невольно вспомнил комиссара полка, остерегавшего нас от всяких ЧП. На марше был как никогда бдительным, ни одного бойца не упускал из поля зрения.