.
Фаина мечтала стать актрисой с младых, что называется, ногтей и другого поприща для себя не представляла. Точнее – не представляла себя на другом поприще. «Профессию я не выбирала, – признавалась Раневская, – она во мне таилась». Родители, особенно отец, были против того, чтобы дочь стала актрисой, но Фаине все же удалось настоять на своем. В 1913 году она уехала в Москву, чтобы играть в одном из столичных театров. К тому времени Фаина из замкнутого неуклюжего ребенка превратилась если не в красивую, то в эффектную, симпатичную девушку, с большими выразительными глазами и густой копной медно-рыжих волос. Увы, броская внешность вкупе с горячим желанием играть на сцене не помогли. Во всех театральных дирекциях Фаина получала отказ. Иногда вежливый, иногда грубый, но всегда бесповоротный, окончательный. Пришлось вернуться домой несолоно хлебавши. Фаина не сдалась, а всего лишь взяла паузу. Сдала экстерном экзамены за курс гимназии, начала посещать занятия в частной театральной студии, избавилась от заикания, сыграла несколько ролей в любительских спектаклях, поучаствовала в спектаклях одной из гастролировавших трупп… Отец думал, что дочь, обжегшись, образумилась и больше об отъезде в Москву не заикнется. Дочь же готовилась к реваншу. Настал день, и она снова покинула отчий дом под рыдания матери. Это случилось летом 1915 года.
В Москве Фаине на этот раз повезло, да еще как повезло, потому что счастливый случай свел ее с прима-балериной Большого театра Екатериной Гельцер. Они подружились навсегда, на всю оставшуюся жизнь. Гельцер познакомила Раневскую со многими выдающимися людьми того времени, например с Владимиром Маяковским и Мариной Цветаевой.
Сведения относительно знакомства Фаины Раневской с Анной Ахматовой несколько противоречивы. Даже не «несколько», а существенно. По общераспространенной версии они познакомились во время эвакуации в Ташкенте (об этом, например, упоминал Анатолий Найман). Заочно, конечно, знали друг друга и раньше, Раневская читала стихи Ахматовой, а Ахматова не могла не видеть фильмов с участием Раневской – их тогда смотрели все. Но личное знакомство все же произошло в Ташкенте. Однако сама Раневская вспоминала, как еще в бытность свою в Таганроге прочла стихи Ахматовой и настолько была впечатлена ими, что поехала в Петербург, дабы выразить свое восхищение. Поступок, надо сказать, вполне в духе Раневской – искренний, эмоциональный порыв. «Открыла мне сама Анна Андреевна, – рассказывала Раневская. – Я, кажется, сказала: «Вы мой поэт», – извинилась за нахальство. Она пригласила меня в комнаты – дарила меня дружбой до конца своих дней…»