Видели семью сумчатых белок: лишенная талии самочка, подавленный чем-то своим, беличьим, самец и четверо лысых, но уже вполне когтистых и резвых детенышей.
Белки-дети сообща грызли плод дикого кабачка, который притащили им на обед родители. На аппетит дети не жаловались, и было ясно, что они вырастут такими же мордатыми и жирнобрюхими, как их родители.
– Жаль, что они не эндемики… Я бы их тогда с собой взяла, – умиленно улыбаясь, заметила Афина.
Затем Григорий обнаружил гнездо местных сорокопутов – это были немаленькие, килограммов по пять каждая, ихтиопернатые птицы с клювом попугая какаду и лапами бультерьера.
В гнезде лежало два оранжевых яйца, каждое величиной с булыжник мостовой.
Яйца Григорий, конечно, не тронул – побоялся разозлить мать. Но вот гнездо не удержался и сфотографировал – для истории.
Как и заведено у нормальных сорокопутов, гнездо было обрамлено тушками изловленных жуков, бабочек, пауков, червей, слизней – всей той многообразнейшей пакости, которую наука скучно именует беспозвоночными, а конкордианская религия зороастризм – храфстрой. Для каждой храфстры сорокопуты выделяли свой сучок или длинный шип, на которые и нанизывали свою добычу.
Некоторые жуки и пауки – если же выражаться научно, с поправкой на особенности биоты архипелага Буровского, то квазиинсекты-гексоподы и квазиинсекты-октоподы – все еще шевелились.
Выглядело это с позиций обычного человека малоаппетитно, но Григорий с Афиной обычными людьми не являлись.
– Вот так шашлычки! – усмехнулся Григорий, фотографируя снова и снова.
– Весьма примечательно, – сухо заметила Афина, – что среди этих шашлычков напрочь отсутствуют палочники Штока.
Она утерла пот со лба и огляделась – над кроной дерева порхали десятки разноцветных бабочек!
Поначалу и она, и Григорий громко восхищались авангардистской пестротой их расцветок. Но вскоре восхищаться перестали и начали видеть в них лишь суетливую помеху своим малоудачным поискам…
Также им встретилось множество диковинных красавиц-цикад, несколько улиток с прованскими замками на крышах и два десятка местных древолазающих лягушек. Морды у лягушек были дружелюбные и приветливые: было ясно, что какая-нибудь из них наверняка дождалась бы своего Ивана Царевича, имейся у планеты Грозный будущее.
И только палочника Штока не видели они ни одного. Прошло два с половиной часа, а их контейнер был издевательски пуст!