Рядом с ним стояли фельдшер и рядовой Борзун, вольнодумный тихоня.
– Товарищ Афина, он меня не узнает, – пожаловался Борзун. – Уверен, что я какой-то Димас, это с его первого места службы…
– И меня не узнает! – добавил Алексей Прохорович. – Я же говорил, у него галлюцинации!
– Ничего, сейчас как рукой снимет, – сказала Афина, легонько подбивая иглу инъектора ногтем. – Подержите пораженную конечность, сделайте милость…
На место укуса было страшно смотреть. Две малиново-красных дыры. Вокруг синее всхолмье. По краям всхолмья – черный ободок.
Кожа Белошапко была равномерно покрыта неприятной серо-коричневой сыпью в виде папул. Папулы эти были расчесаны до крови всюду, куда несчастный мог дотянуться.
Ну а губы паренька были сухими и растрескавшимися – что поделаешь, высоченная температура…
Когда добытое с таким трудом лекарство перетекло из инъектора в горящее от жара тело Белошапко, Афина закрыла глаза и одними губами промолвила:
– Боже, сделай так, чтобы авторы Медицинской Энциклопедии не ошиблись с рецептурой…
После этого Афина, к удивлению фельдшера и Борзуна, быстрым шагом вышла из медицинского бокса.
«Куда это она побежала, бросив пациента? Разве ей не интересно, как подействует лекарство?» – читалось в их недоуменных взорах.
Афина побежала просто-напросто в свою каюту – после всплытия ей нужно было принять пресный душ и высушить волосы, ведь вода в местном море была исключительно соленой!
А когда пятнадцать минут спустя Афина, до скрипа чистая, наряженная в новый рабочий комбинезон, вновь заглянула в медицинский бокс, она обнаружила там… объятого любознательностью Григория, саперный взвод практически в полном составе и обоих офицеров из отдела «Периэксон». Все сгрудились вокруг горячего, розового, потного и по-детски счастливо улыбающегося рядового Белошапко.
Общество встретило Афину волной молчаливого мужского восхищения.
Май 2622 г.
Остров Среда, архипелаг Буровского
Планета Грозный, система Секунда
Когда будильник Афины прозвонил колоколами Спасо-Преображенского храма, что на Валааме, часы показывали два ночи по местному времени.
Афина, не открывая глаз, едва-едва подняла голову над надувной подушкой, высунула вслепую руку из спальника и потрясла за плечо мужа, который почивал рядом и даже пытался храпеть.