– Смотрю, не верите старику на слово, – в очередной раз меня
озарила улыбка Эволетта, наслаждающегося ситуацией. Откинувшись на
спинку кресла, он пребывал в таком хорошем настроении, что мне
захотелось сделать ему что-то плохое и гадкое, чтобы хоть на минуту
погасить эту ухмылку. Сейчас возьму вилку, да как… Хм… Что со мной?
Как-то раньше я не замечал за собой таких кровожадных наклонностей.
Что-то не так! Пробежавшись по бафам и дебафам, я понял причину:
Берсеркер на 10 минут. Твою мать! Видимо одно из блюд, заказанных
мной, вызывало этот эффект. Как только бафы начали сыпаться как из
рога изобилия, я перестал их отслеживать, но, как видно, зря.
Скопировав позу Эволетта, я старался контролировать впрыск
адреналина. Капсула делала свое дело – сейчас мне казалось, что
могу перевернуть весь мир, пробежать марафонскую дистанцию, порвать
Хелфаера голыми руками и набить лицо Геранике. Ага! Главное не
сорваться и не позволить себе выражать эмоции. В моем случае
нападение на другого игрока приравнивается к возвращению на
рудники, чего я никак не могу допустить. В отличие от бафа, который
можно снять в случае необходимости, дебафы просто так не снимались.
Потеряв интерес к Эволетту, к еде, да и вовсе к окружающему меня
миру, я превратился в статую. Я – соляной столб, не испытывающий
эмоции. Я – мельница, крутящаяся на ветру, но не подающаяся. Я -
…
– Махан, выпейте, прошу Вас, – очнулся от того, что меня тряс за
плечо официант, протягивая бокал с какой-то жидкостью. Берсеркер
висел еще семь минут, поэтому я с трудом погасил в себе желание
треснуть в лицо официанту и сконцентрировался на том, что он
говорит. – Выпейте, пожалуйста. Это снимет дебаф.
Сделав над собой усилие, дрожащими руками я влил в себя
предложенную жидкость. Горло обожгло, но в голове мгновенно
прояснилось, жажда действовать пропала, и я смог нормально
осмотреться. Хм. Что-то людно стало вокруг: два официанта,
вытянувшиеся по струнке, толстенький дворф, мнущий в руках
поварской колпак, эльфийка в шикарном платье и Вестник. Это еще не
считая Эволетта, настороженно вглядывающегося мне в лицо.
– Махан, как Вы себя чувствуете? – окружающую обстановку
разрядил вопрос Вестника и народ взорвался: официанты с угрозами
набросились на повара, дама – на официантов, Эволетт – на даму, и
только дворф стоя, понуро склонив голову в пол.