– Готовься, брат Евфимий, ибо вскоре ты совершишь шествие в «горняя»[91].
После сего преподобный вошел в одну небольшую пещеру, намереваясь в ней отдохнуть, и нашел пребывавшего там демона, который был лютее, чем прежние. Несмотря на это, Иоанникий с Даниилом остались в этой пещере на жительство. Демон же, будучи недоволен их пребыванием, являлся им черным, страшным и с яростью нападал на них, желая выгнать их из пещеры, но они, уповая на Господа, без боязни оставались там. Наконец этот древний человекоубийца[92], бросившись на них, связал Даниилу ноги, а Иоанникию причинил такую боль в боку, что тот в течение семи дней не мог произнести ни слова, сам же бежал из пещеры, так как не мог пребывать в одном месте с угодниками Божиими. После сего преподобный Иоанникий снова возвратился на Трихаликову гору и предсказал скорую смерть одному монаху, по имени Исакию, который не радел о своем спасении; кроме того, Иоанникий изгнал молитвою и знамением святого креста из виноградников червей, приносивших большие опустошение.
Однажды пришла к нему для молитвы одна старица, игумения Клувийской обители[93], со своею дочерью. Он же, взявши жезл, который был в руке матери, вложил его в руку дочери ее[94]. Мать, смутившись, сказала:
– Отче, жезл нужен мне, чтобы поддерживать мое слабое тело, по причине моей глубокой старости.
Он же, не говоря ни слова в ответ, своим поступком предсказал будущее; ибо немного времени спустя та старица умерла, а дочь ее избрана была вместо нее начальницей. После сего блаженный пошел оттуда с учеником своим Евстратием к другой горе, очень дикой и непроходимой, которая носит название Вороновой. Проживши здесь несколько времени, он вошел на горы обители Антидийской и, выстроив там небольшую келию, жил в общении с Богом. Он сотворил здесь много чудес, исцелял больных, исправил речь косноязычного, сделал яростного и гневливого кротким, обратил еретиков от заблуждения к православию, предвозвестил многим кончину их, ибо был исполнен благодатью жившего в нем Святого Духа.
Сей преподобный достиг такой высоты духовной жизни, что его не все даже удостаивались видеть, и многие, желавшие видеть его, приходя к нему в келию, все-таки не видели его. Когда же они уходили, смиренный отец говорил ученику своему:
– Брат Евстратий! Это по твоим молитвам я остался невидим для приходивших.