Мужчина видел страх в глазах супруги, и даже соглашался, что выглядит вся ситуация довольно странно, но вот в ловушку не верил. Двуликие далеко не дураки, чтобы замышлять что-либо против членов царской семьи. И Василиса, как бы то не было, сейчас является именно царевной. Внучкой царя Святослава и женой будущего царя ужиного предгорья – царевича Всеволода. По всем законам она неприкосновенна, и волкодлаки знают это. Нет, тут что-то другое.
Охотники? Царевич сомневался. Оборотни их терпеть не могут и помогать не будут. Да даже если и предположить, что змееубийцам удалось поймать кого-то из волков и шантажировать… нет, Руслан первым же делом сообщил бы об этом Всеволоду. Вожак не дурак и прекрасно знает, что охотникам доверять нельзя ни в каком виде. И тем более он не стал бы идти с ними на сделку. Нет, тут точно что-то другое. Вот только, что?
Очередной осмотр больного проходил так же, как и предыдущие. Всеволод старался держаться поближе к Василисе, а не стоять в дверях, как раньше. Царевич всё ещё не был уверен, что двуликие действительно замышляют что-то в их сторону, но перестраховаться посчитал не лишним. В случае чего – так ужам будет проще перенести их обоих.
А ещё Всеволод внимательно следил за Русланом. Эмоции царевича для вожака были закрыты, но вот Василису он читал, как открытую книгу. И страх девушки ему не нравился, если не сказать больше – он его разочаровывал, вводил в замешательство. Дочка Руслана лишь поджимала губы, не чувствуя эмоции царевны, она по вздрагиванию и нервозности Василисы прекрасно понимала её состояние.
Царевичу было очень любопытно, что же на самом деле хотят двуликие, и с нетерпением ждал, когда у супруги сдадут нервы и она потребует от них объяснений.
В том, что это скоро произойдёт, Всеволод не сомневался.
***
В следующем доме осмотр очередного пациента повторился по той же схеме, но с единственным отличием – Всеволод не остался стоять в дверях, нависая надо мной на расстоянии протянутой руки. Выслушивая очередную несущественную жалобу, я краем глаза следила за оборотнями, дёргаясь от каждого шороха и любого движения вокруг. Понимание, что царевич в случае чего защитит, конечно, успокаивало, но не настолько, чтобы страх отступил. Ожидание нападения так крепко засело в моих мыслях, что, когда мы вышли на улицу, я уже вздрагивала от всего подряд.