Шел он, пригибаясь и не оглядываясь
на монстров, что возились неподалеку. Конечно, они безголовые, но
вдруг у них имеются глаза где-нибудь еще?
Например, на животе.
- Алекс…
- Тихо, Покрышкина. Мы только
глянем.
На что глядеть? Зачем? Уходить надо
туда, где безопасно. А он не понимает, словно назло. Папа вот тоже
часто назло маме делает. Вроде бы и не специально, а получается,
что…
Шар остановился, уткнувшись в ограду
из белых ровных валунов, похожих не то на бревна, не то на огромные
куски школьного мела. Вершины их, поднимавшиеся над Юленькиной
головой, доходили едва-едва до половины шара.
- Рррау? – донеслось сзади. –
Ррра-рра-рррау?
- Алекс…
- Да погоди ты! Смотри! Офигеть! Это
же…
Самое уродливое лицо, которое Юленька
когда-либо видела. А видела она не то, чтобы много, но как ей
казалось прежде – предостаточно. Но это лицо было особым. Идеально
круглое, с гладкими щеками и носом, что выдавался вперед, словно
клюв, с крохотным ртом-дырочкой и совсем уж неразличимыми глазами,
оно походило на ту страшную маску, купленную мамой на
распродаже.
Мама еще врала всем, будто бы маску
из Венеции выписала.
Зачем? Юленька не знала.
А это лицо было живым. Стоило Алексу
– вечно он всюду лезет! – прикоснуться к пористой коже, как веки
дрогнули и разошлись. Под ними оказались каменные глаза с
крохотными зрачочками и желтой радужкой.
- М-мамочки, - сказала Юленька,
пятясь.
Голова же ничего не сказала, но
вытянула губы трубочкой и плюнула. А потом закашляла и завыла
обезумевшей пожарной сиреной.
- Бежим! – крикнул кто-то, но не
Алекс.
И Юленька клятвенно пообещала себе,
что когда вернется домой – а она непременно вернется домой! –
обязательно займется спортом. Бегом. По утрам. В парке.
Или с мамой в спортивном зале… с
мамой лучше… Юленька сильно соскучилась по маме. И если бы она не
бежала, то непременно заплакала бы.
Глава 5. Встреча.
Девчонка споткнулась и полетела
кувырком в блеклое гниловатое море. Она падала молча, и Джек
подумал, что это хорошо – тролли не услышат. А потом подумал, что
кошку он все-таки пнет, и остановился.
Дышал он тяжело. Из открытого рта
текла слюна, а в боку кололо, как будто туда иглу вогнали. Джек на
всякий случай пощупал, но если игла и была, то сидела глубоко в
теле.
- Чего встал? – поинтересовалась
Снот, запрыгивая на ветку странного дерева. Ветка прогнулась,
дерево задрожало, а кошачьи когти пробили нежную кору, выпуская
мутные соки. Шерсть Снот стояла дыбом, а пушистый хвост нервно
подрагивал. Выглядела она весьма недовольной.