Он и цель себе выбрал: белоснежный
утес, напоминавший акулий плавник. Утес выдавался в море, а на
самой вершине его стоял дом, низкий и длинный, но по виду вполне
себе человеческий.
- Эй! Ты меня так и бросишь? Вот так
в-возьмешь и бросишь?
Воробей ускорил шаг. Но отделаться от
девчонки оказалось не просто. Она догнала и, продолжая всхлипывать,
пошла рядом.
И кошка сейчас спустится. И этот,
который с нею…
- Ты… ты такой же… вы все одинаковые!
– сказала девчонка, вытирая распухший нос ладонью.
- Кто – «все»?
- М-мальчишки.
Джек оглянулся. Девчонка была высокой
и тощей. Изгвазданные джинсы съехали, обнажив белую полоску живота
и две кости, которые торчали над ремнем, грозя прорвать кожу. Блуза
неопределимого цвета облепила узкие плечи и руки, собравшись на
ребрах мелкой складкой.
На свалке девчонок не было, но
наверное они встречались в прошлой жизни Джека, о которой он не
помнил и не думал до этого самого момента.
И дальше думать не собирался.
- А… А-алекс где? – спросила она,
пытаясь приноровиться к шагу Воробья.
- Не знаю.
Наверху. С кошкой. Вот там пусть и
остается. И этой, рыжей, к ним бы отправиться. Джеку она не нужна.
Джеку никто не нужен.
- А… а меня Юлей звать. Юля Крышкина.
Алекс Покрышкиной обзывает, но это потому, что Алекс дурак. Он над
всеми смеется. И надо мной особенно. Но я же говорю – дурак.
- Да.
- А… а тебя как зовут?
Ей не все ли равно?
- Джек, - буркнул Джек, и эхом его
голоса донесся крик:
- Джек! Я уже начинаю думать, что ты
решил сбежать! – кошка шла по склону, и Алекс с нею, разве что на
хвост не наступал. – Поднимайтесь!
Джек фыркнул: еще чего. Ей надо, она
пусть и поднимается. Или спускается.
- Может… все-таки… - Юлька в
последний раз всхлипнула и остановилась. – Там поверху, наверное,
безопасней… и удобней. И вообще… поднимемся?
Отвечать Воробей не стал: сунул руки
в карманы и засвистел. Свистеть его научил Беззубый Леха, одно
время живший на краю свалки. Леха промышлял тем, что ходил в город
и на вокзалах милостыню клянчил. Правда, он говорил, что не
клянчит, а зарабатывает – свистит всякие песни, а люди за это
копеечку платят.
- Кпеечка к кпеечке, - говаривал он,
поглаживая консервную банку из-под «Тушенки туристической», которую
носил на шее. – Кпеечка к кпеечке и рупь бдет.
Джеку – тогда еще Воробью – хотелось
посмотреть, где же Леха прячет свои заработанные копеечки, но
спрашивать он не спрашивал. На свалке не принято было вопросы
задавать.