- Бабушка! Ты где? Ты же мне обещала помочь научиться плавать, а
сама где-то ходишь… Бабушка! – приглядываюсь к высоким камышам у
кромки воды. – Ты там?..
Бабушка сделала шаг из своего камышового укрытия. В руках у нее
нож и что-то еще, видимо, очень важное. Раз она меня ради этого
бросила одну:
- Ветвяна, попробуй еще раз, – сказала совсем как-то по
учительски. – Сначала научись главному, держаться на воде, не
торопись…
- Да я и не тороплюсь. Просто, обещала ведь… – пробубнила я себе
под нос и отвернулась.
Огляделась, опустила глаза… Пока я взывала к бабушке, донный
песок осел и речная вода стала совсем прозрачной. Я провела большим
пальцем левой ноги по песочной жесткой ряби. Приятно. И от пальца
струйкой вверх. Ну что ж попробуем еще раз. Вдохнула по глубже и
осторожно легла спиной на воду… Главное, не суетиться, держать
равновесие и попу повыше… А теперь расслабиться, раскинуть руки и
ноги и не обращать внимание на волны у самых уголков глаз… Вот так.
А теперь можно открыть глаза… Какое яркое солнце!
- Мабук… Мабук! – позвала я лежащего на спине старика, сама уже
догадываясь, что из нас двоих, все-таки живая я. – Что же вы со
мной сделали?..
Поднесла к глазам свою правую руку и увидела свечение, как
тогда, в пещере… серебристое и с золотым ободком… Поводила второй
рукой как раз там, где оно закачивалось – тепло и щекотно ладони.
Встала, сделала два шага и остановилась, прислушиваясь к себе.
Ощущение такое, будто меня, наконец, до конца собрали. Как какой-то
сложный организм… или механизм. Нет, это живое и теплое. И оно во
мне заполнило все, всю меня до последней клеточки… Я подошла к
старику. Присела на колени и поцеловала в остывающий лоб:
- Спасибо вам, Мабук. Это ваше последнее доброе дело, – натянула
я на его лицо одеяло. Потом резко встала и прислушалась:
«Хлыст пока безопасен. Лежит, сволочь. А, грязный какой… И руки
и под ногтями… Так, стоп», - опешила, вдруг: «Я что, это все вижу?
В темноте и на таком расстоянии?».
- Знаешь что, дебютантка-переросток, все потом. Сейчас главное,
выбраться, – скоординировала свои собственные действия и, подобрав
с пола кольцо с ключами, понеслась к двери. Аккуратно закрыла за
собой камеру и оставила ключи болтаться там, где взяла.
В коридоре царила тишина. И, наверное, все же было темно, но мне
это сейчас уже не важно. «Интересно, я одна это вижу или крадусь
сейчас, как фонарь сквозь тьму? Наверное, очень смешно со стороны
смотрится… Нет, наверное, все же я одна», - сделала вывод,
остановившись возле распахнутой настежь двери. На стуле у накрытого
стола в пол оборота ко мне сидел Власий. Куртка, наконец,
расстегнута полностью, да и рубашка… да и штаны. А на лице глупая
улыбка и что-то тихо шепчет… «Знакомый почерк, как сказала бы
Тиниэль… А вот и сам автор, точнее, сама».