- Надеюсь, что случай такой тоже будет, – так же зловеще
оскалилась я, а потом, грустно вздохнула и на время захлопнула
книгу.
Теперь следовало просмотреть и другие «рекомендации» Елании.
Верхней в стопке из них оказалась небольшая, «карманных» размеров,
темно синяя книга, совсем новенькая, на первый взгляд. Я открыла ее
и замерла, узнав с первого же слова в названии: «Странствия рыцаря
Герберта Лазурного по дорогам и тропам Ладмении». Точно такую же,
но порядком потрепанную, мне оставлял на столе Борамир и тоже, для
ознакомления с ней, в числе прочих. Но, мне тогда, язык ее
повествования показался слишком вычурным и лишенным связи с
реальностью. Поэтому я ее и забраковала, когда составляла свой
конспект. А он, видимо, ее читал, и очень внимательно, судя по виду
обложки… «Как тогда, за столом, сказал про Борамира Конт?...
Старомодный романтик… Ну, конечно, а здесь, странствия рыцаря…», -
логично рассудила я, но, оглавление, все же, открыла.
- Ага, – наткнулась тут же на нужную мне главу. – Магия земли,
так, как я ее узрел… Ну-ну, узрел он, – и побежала глазами ниже. –
А это что?.. Истинная красота женщины - аланта?.. Глава 18,
страница 254. Посмотрим, как же выглядят мои ладменские
сородичи…
Я осторожно, будто боясь вспугнуть надвигающийся момент
познания, нашла нужную страницу и начала старательно вчитываться в
витиеватый рыцарский язык: «То сумрачное утро застало меня в
предместьях здешней столицы, города Куполграда, места чрезвычайно
суетного и многолюдного. Мне, привыкшему к долгому уединению и
познанию красоты окружающего мира, несносно было думать, что
судьбой моей вновь уготовано посетить сей шумный град. Находясь в
таком меланхолическом раздумье, я медленно двигался по пустынной в
этот ранний час дороге, на своем верном Призраке, и не заметил
следующую мне на встречу всадницу. Всадница поравнялась со мной и
осадила своего вороного коня, казалось, составляющего с ней одно
целое. Так грациозно они смотрелись вместе. Потом она откинула с
головы своей черную накидку и я умер, вознесся и рухнул с самых
высоких облак в самую глубокую бездну. Ибо женщина эта была
прекрасна. Ее золотистые волосы волнами спадали с плеч, а очи ее
сияли небесной синевой. Она была немалого роста и в седле держалась
на одной со мной высоте, позволяя рассмотреть себя во всех своих
небесных подробностях. На груди же незнакомки, на ее прекрасной
коже, казалось, излучающей свет, я узрел медальон, каковой носить
имеют право только истинные дочери этого древнего рода – такой же
древний символ алантов, цветок Ирис. «Кто вы?», - спросил я ее,
приложив свою обнаженную ладонь к сердцу – «Я должен знать, за кого
готов сотню раз умереть и воскреснуть в муках любви, о, прекрасная
незнакомка!» Женщина лишь одарила меня таинственной улыбкой и
молвила: «Мне не нужна и одна ваша жизнь, доблестный рыцарь.
Следуйте своим путем, а я пойду своим, вам недоступным. Но имя свое
я вам назову. Меня зовут Неонилия. Прощайте же, доблестный рыцарь»,
- и пришпорила своего коня. Я же так и застыл, глядя ей вслед с
разбитым навек сердцем, лишь тихо шепча: «О, моя Неонилия, как же
ты долго ко мне шла». Ибо ни один смертный мужчина никогда не
сможет удержать рядом с собой настоящую женщину – аланта»…