Вообще, на всем, окружающем меня вокруг, лежал приметный
отпечаток времени. И, местами, будто «выеденные» ветром, настенные
камни, и «заплатанная» мостовая под ногами и, в глубоких трещинах
деревянные перекладины на башенных бойницах, вселяли какой то
«священный» трепет, отягощенный, в моем случае, полученным
историческим образованием. Но, на обитателях данной «старины», это,
по-видимому, никак не отражалось. Люди здесь просто «повседневно»
жили, в этом маленьком замковом мире. Кто-то мел камни, кто-то
переносил мешки и ящики из одного места в другое. А у главных
ворот, о чем-то увлеченно жестикулировалистражник и одетый, как
сельский житель мужчина. Рядом с ними, задумчиво стояла впряженная
в телегу лошадь, а маленькая девочка, сидящая сверху на больших
мешках, «с душой» зевала во весь рот…
- Нам сюда, – вернул меня в мою жизнь скрипучий голос Тука.
«Ну, конечно», - не очень весело подумала я, проследив за его
приглашающим жестом. – «Если за стены, то только через лаз в
кустах, если в сам замок, то только через подвальную дверь» и
спустилась по узкой лестнице, ведущей прямо с улицы, по всей
видимости, в кухню.
А внутри донжона тоже была жизнь, точнее, била горячим ключом.
Маленькое чистое окошко, высоко над полом, даже лишенное
каких-нибудь шторок, давало мало света и, поэтому, с досчатого
потолка, на цепях свисали в ряд три старых тележных колеса,
заставленных, по диаметрам, оплавленными свечами. В правом от входа
углу находился огромный, порядком закопченный внутри угловой очаг,
в данное время не «функционирующий», а, в противоположном от него
по диагонали - деревянная винтовая лестница наверх. И, практически
всю, огромную, но, жарко протопленную сейчас комнату занимал,
выражаясь современным языком брошенного мной мира, «остров». В него
вошла и дровяная плита, под массивной вытяжкой, завешанной
сковородками и кастрюлями всех размеров, и двойная металлическая
раковина, и длинный рабочий стол с забитыми разными емкостями
полками по бокам, и даже, небольшой, застеленный простенькой, но
чистой скатертью, «служебный» уголок, в центре которого радовала
глаз ваза с полевыми цветами.
Вот по соседству с этой вазой сейчас и облизывал ложку худой
глазастый подросток, со взъерошенной копной пепельных волос.
- Здравствуй…те, - сбивчиво поздоровалась я, не сразу, после
яркого дневного света, разглядев дородную женщину в длинном фартуке
и «пиратской» косынке, нависшую над ребенком. Зато женщина
разглядела меня хорошо: