Привычки садится в открытую кем-то дверь у меня тоже нет, но ему
знать об этом необязательно.
— Адрес прежний? — насмешливо интересуется Дальский, заводя
машину.
— Да, если вы его знаете.
Я, например, его адрес знаю — часто приходилось заказывать туда
доставки. Да и самой однажды пришлось навестить просторную
двухсотметровую квартиру, окнами выходящую на Ивановский сквер.
Просто Елизавете и Герману Дальским срочно потребовался какой-то
семейный альбом, а их сын не стал из-за этого переносить встречу со
своим юристом. И ключи им тоже не доверил, предпочитая поручить это
мне.
— Ольга Александровна, — качает головой Дальский, — вы обо мне
плохого мнения.
— Ваш архив не сравнить с моим, — улыбаюсь я уголком губ, — в
нём личные дела размещены в идеальном порядке.
— У меня хорошая память, Ольга Александровна, — Дальский резво
выруливает на проспект, чтобы почти сразу остановиться в среднем из
трёх, стоящих в пробке, рядов, — и склонность интересоваться
людьми, с которыми я работаю. Особенно, так долго.
Склонность интересоваться людьми?! С каких это пор? Мне наглости
не хватит предположить, что такие кардинальные изменения связаны с
моим увольнением.
— Не смотрите так, это правда.
Точно, мы ведь в пробке и Дальский поворачивается, предпочитая
изучать меня вместо других автомобилистов. И всё равно не верю.
— Скрыть от меня факт собственного увольнения вам помогла
Валиулина Полина Игоревна, в девичестве Рогатова, — с откровенным
весельем во взгляде сообщает он то, отчего мои глаза увеличиваются
вдвое.
— Вы подготовились! — с улыбкой обвиняю я его.
— А вы проверьте. — Дальский отвлекается на дорогу, не видя моей
злорадной улыбки. И добивает: — Можем заключить пари, вы же их
любите.
— То, с Владиславом Викторовичем, было первым, — бурчу я, разом
теряя всё настроение.
И хочется сказать, что я его выиграю, но… Как бы там ни было, я
— не архивариус. Да, есть универсальные принципы организации и
работы архивов, алгоритмы, шаблоны, но всё это меркнет перед моей
неопытностью. Об этом не знает Крамель, вряд ли догадывается
Дальский, зато отчётливо осознаю я. И будет чудом, если мне удастся
осуществить собственные планы.
— Признайте, что вам интересно, — после недолгого молчания
подначивает Александр Германович.
— Не настолько, чтобы ввязываться в новую авантюру, — качаю я
головой.