Деревня получила свое название из-за
плантации ценных пород леса, созданной дедом лорда Марка. Тогда он
привез из северных земель десяток саженцев и крепостного,
способного вырастить их. Со временем плантация разрослась и даже
потеснила пшеничные поля, расположенные вокруг деревни. Точнее
говоря, в те времена деревни еще не существовало, так, пара домов
баронских егерей и семья крепостных. Сейчас в Новых Топорах стояло
дворов двадцать, жили здесь егеря, следившие за границей с
проклятым городом и занимавшиеся сбором целебных лесных трав,
пахари, выращивавшие пшеницу на продажу, и лесничие, ухаживавшие за
древесной плантацией. Последних было больше всех. Древесина из
Котто ценилась во всем королевстве за хорошее качество, в то время
как везти такую же издалека было дорого.
- Вы не намерены построить здесь
храм?
- Давно собираемся, – лорд Дориан
подмигнул молоденькой служанке, накрывавшей на стол. Девушка
сверкнула чуть смущенной улыбкой и убежала. – Решили сначала
расширить храм в Конюхове, а сюда раз в неделю приезжает кто-нибудь
из Зеленого Холма и проводит службы. Лечит, благословляет.
- Деревня уже довольно большая.
- Да, почти сотня человек. Что
поделать, мы считаемся захолустьем. Идеальным местом для ссылки
провинившихся клириков. Епископ не против поставить храм или
часовенку, но я краем уха услышал, кого он собирается сделать
пастырем, и сослался на малые доходы селения. Обман, конечно, но
народ здесь и так живет не слишком верующий, настоятель должен быть
более, – Дориан замялся, подбирая термин, – терпимым и
вменяемым.
- Осторожнее, ваши слова граничат с
ересью, – усмехнулся ревнитель.
- Я лучше покаюсь на исповеди, чем
буду объясняться с комиссией Церкви по поводу пропавшего жреца.
Сами посудите, кого к нам хотели направить: фанатик, отказавшийся
принимать роды у изнасилованной женщины, дескать, дитя зачато не в
браке. И проворовавшийся казначей одного из крупных монастырей.
В принципе, Дитрих был согласен с
молодым лордом. По роду своей деятельности он не раз сталкивался с
совершенными святыми братьями преступлениями и давно утратил веру в
непогрешимость слуг Всевышнего. В меру своих сил ревнитель
способствовал очищению рядов церкви от разной швали, однако
признавал, что работа эта далека от завершения. Тем не менее,
кастовая солидарность заставила его напомнить: