— Не надо, — поморщился я, — Стрелять только в крайнем случае. И
вообще поменьше хватайся за пистолет, только если нам будет грозить
реальная опасность.
Мы двинулись к магазинчику Симона. Взвешин и Кровопийцина с
места не сдвинулись, но внимательно за нами наблюдали.
Когда я открыл дверь магазинчика, тихо звякнул колокольчик.
Войдя внутрь, я испытал чувство, как будто залез в давно
заброшенный дом.
В магазинчике царила полутьма, свет едва проникал сквозь окна,
не мытые уже лет десять, не меньше. Пахло пылью и гнилью, повсюду
были книги. Частично они стояли в покосившихся шкафах, но другие
книги просто лежали кучами на полу.
Мда. Я бы лично не стал здесь ничего покупать, если бы мне была
нужна книжка. Из купленного в таком месте фолианта вполне могла
вылезти крыса.
Владельца магазинчика мы обнаружили за громадным шкафом, набитым
древними книгами, многие из которых уже почти обратились в
труху.
Симон оказался низким и лысым старичком, явно не немцем и не
голландцем. Я бы скорее поставил на то, что он еврей или грек.
Симон был не один, рядом с владельцем книжной лавки стоял
тщедушный невысокий человек, весь заросший густой черной бородой,
да еще завернутый при этом до пят в черный плащ. Еще странный
посетитель носил черную в тон бороде и плащу шляпу.
Еще один любитель маскировки? Похоже на то. По крайней мере, у
этого борода явно не настоящая, а широкую шляпу он напялил, как и
Кровопийцина, чтобы скрыть лицо.
Видимо для Немецкого квартала господа и дамы, предпочитающие
остаться инкогнито, были своего рода нормой. Я даже пожалел, что
сам не приклеил накладную бороду и не надел шляпу, прежде чем
прийти сюда.
Человек с фальшивой бородой что-то тихонько втолковывал Симону.
Симон молчал, вяло кивал и дежурно улыбался.
Разговор, тем не менее, явно был серьезным. Причем, настолько
серьезным, что Симон даже не поприветствовал нас, а просто быстро
извинился:
— Прошу прощения, дамы и господа. Одну минуту. Дайте мне
минуту.
— У меня к вам срочное дело. Но минуту дать могу, — благородно
разрешил я.
Я и мои спутники стояли и наблюдали, как фальш-бородый что-то
яростно шепчет Симону.
Для наших ушей эта беседа определенно не предназначалась, но
именно это меня и заинтересовало. Так что я не стал деликатно
уходить, а остался стоять и наблюдать за Симоном и его странным
посетителем.