-
То, что случилось сегодня ночью выходит за рамки нормального.
-
Ну да, - соглашаюсь скрепя сердце. – Работа такая. Я должен служить людям.
-
При чём здесь это? - она всплёскивает руками.
Замираю,
всматриваюсь в её испуганные наполненные слезами глаза.
-
Если бы у Алёнушки была мать! Она бы засудила этого козла Макарыча, заставила
водить псину в наморднике. А эту Галю наказала бы так, что та забыла бы о
мальчика навсегда!
Ух,
ты! Столько агрессии в тёте Тане не замечал никогда. Обычно молчаливая,
спокойная, исполнительная, сегодня как с цепи сорвалась, готова судить всех
вокруг.
Нате!
Получите майор Удальцов!
-
При чём здесь псина? Макарыч? Галя? Её мальчики? – удивлённо взираю на женщину.
-
Весь двор судачит, а ты – мент… прости, полицейский, не в курсе того, что
случилось сегодня ночью?
-
Я так понимаю, Вы хотите меня проинформировать. Конечно, в наше время соседи
знают о нас больше, чем мы сами! – ехидно цежу я, задетый за живое.
Тяну
руку, чтобы взять котлетку, тут же получаю лёгкий шлепок по руке.
Ого!
Няня
явно не шутит.
Злата
Двери автозака закрываются, сотрясая воздух внутри пыльного
фургона.
Жизнь второй раз делится на
«До» и «После».
Лязг запираемых запоров проникает прямо под кожу.
Вжимаюсь в спинку сиденья. Вхожу в ступор…
Снова теряю связь с реальностью.
Что происходит? Почему меня везут в закрытом фургоне?
Где Наташенька? Слава с ней? Они не возвращаются с рыбалки
уже два дня!
Почему полиция ничего не предпринимает?
Автозак трясёт на ухабе, и я ударяюсь плечом. Тут же прихожу
в себя.
Меня! Злату Чайкину обвиняют в похищении живой девочки? Это
полный бред!
В фургоне так душно и пыльно, что начинаю кашлять. Пытаюсь
дышать, но вместо воздуха в лёгкие попадает пыль.
Стискиваю зубы. Лучше не дышать!
Затравленным взглядом осматриваю фургон. Это уже второй раз
в жизни! Когда приходится прокатиться в подобном. Был и первый…
Толчок. Машина останавливается. Лязгает замок. Дверь
распахивается.
- Чайкина! На выход! – прихожу в себя, поднимаюсь.
Послушно выбираюсь из фургона.
Июльское полуденное солнце припекает, и я успеваю насладиться
его лучами, пока не получаю толчок в руку.
Дёргаюсь, будто электрошокером ударили. Нервы на пределе.
Плохо соображаю, но повинуюсь. Иду вперёд.
Проходим двор, входим в тусклое мрачное помещение. Меня
догоняют окрики: