— Чего подать? — спросил слуга.
— Эм-м-м… А что, сама я себе и гостю кофе сделать не могу что ли? Кухня, собственно, где?
— Дык в подвале она.
— Хм… А разве это удобно — туда-сюда носить?
— Люся, угомонись, Рогнеда небось на ту кухню сроду не хаживала. Она же из старого аристократического семейства вроде была, не барское это дело — по кухням топтаться. — Данила со скрипом отодвинул стул мне, себе и плюхнулся на него. — Так, мохнатый, организуй нам кофейку черного, лично мне вот такенную прямо кружку, и бутербродов там с десяток с чем-нибудь мясным. И только плюнь мне в пойло! Узнаю и прокляну!
— Ха! — нисколько не испугано фыркнул Алька, демонстративно ожидая команды от меня. — Будто я не знаю, что вреда мне от твоих проклятий никакого, балохвост зряшный.
— Гостей не обзываем! — строго прикрикнула я. — И давай уже, правда, принеси что велено. С кухней потом разберусь.
— Ты как узнал, что я здесь? — спросила, не торопясь садиться. Так-то мне в удобства сначала смотаться надо.
— Ну а где тебе быть, если на старой квартире нет? Светка мне сказала, ночью прошлой вещи пропали, значит была, но ушла.
Угу, ушла, потому что кое-кто предложил пожить у него и быть парой. Недолго все продлилось и правдой не было по сути.
— А зачем искал?
— Скучал, василек! У меня ж к тебе чуйства пробудились со страшной силой. — Ну, началось! Точнее уж, продолжилась клоунада. — Без тебя мне белый свет не мил, я без тебя ни есть не могу, ни спать не могу, все теперь хочу только с тобой. Спать особенно.
— А серьезно если?
— Здрасти! А я не серьезно разве? — подался он вперед, наваливаясь грудью на край стола и прижав ладонь к ней повыше сердца. — Кто такими вещами шутит, василечек?
— Данила!
— Ладно-ладно! — откинулся ведьмак обратно, ухмыляясь, и, не скрываясь нисколько, облапал меня взглядом. — Любопытно мне, же чем там все в итоге закончилось с чудями.
— Ты же был там, все и так знаешь, — отвела я глаза. — Так, я в удобства, а ты завтрак жди.
— Стоя-а-ать! — рыкнул ведьмак, вскакивая молниеносно. — Ты это сейчас типа сруливаешь с темы, или мне показалось?
— Тебе не показалось, но говорить об этом мы не будем больше. Никогда.
— Любовничек запретил разглашать? — вот тут в его голосе прозвучала едкая злость.
— Слово взял, — призналась я. Чего скрывать это обстоятельство? К тому же, даже если бы не взял, зачем бы мне Даниле все рассказывать. Мы не друзья и даже не союзники пока. Там, в тоннелях, это было вынужденное сотрудничество. А оно никакой не повод для откровенности.