— А можно меня проводить в ванную комнаты Маргариты? Или ее комнату…
— Нет, Наталья Николаевна запретила хоть что-то менять или трогать в апартаментах дочери, — нахмурился охранник и переспросил с отчетливой ноткой подозрительности, — Вам именно ванная нужна?
— Эм-м… — Вот кусок баранины, надо было просто попросить комнату показать, а не сразу про ванную, но чего уж теперь. Не все ли равно, насколько чокнутой мошенницей он меня сочтет. Я тут не для того, чтобы симпатии заслуживать. — Да.
Нервничая все больше, я сходу пошла к раковине и, врубив воду, сунула под нее обе руки, воззвав привычно к своей текучей информаторше и помощнице. Но сосредоточиться на появившемся в ушах журчании не успела, потому как в помещение ворвалась какая-то жутко шумная женщина лет тридцати в роскошной шубейке.
— Вот! До чего докатились! Тетя Наташа совсем из ума выжила и в дом всяких шарлатанов таскать начала! — верещала она, некрасиво кривясь сопровождающему ее солидному пузателькому мужику и сверкая массой навешанных на себя драгоценностей. — Полюбуйтесь, Фридрих Карлович, что творится! И после этого вы все еще считаете, что я не права, настаивая на психиатрическом освидетельствовании тети и признании ее недееспособной? Вы посмотрите, кого она в дом пускает! — ткнула она рукой именно в меня. — У нее же на лбу написано — аферистка и воровка! А ну немедленно выверните ей карманы! — заорала она секьюрити. — Наверняка уже все драгоценности Марго перетаскала!
Я, опешив от такого напора, так и замерла, не оборачиваясь и не убирая кистей из-под струи и глядя на бешеную бабу в отражении огромного зеркала над раковиной.
— Танечка, у Натальи Николаевны есть полное право приглашать в свой дом кого угодно… — негромко пытался увещевать скандалистку упитанный персонаж.
— Полное право? — взвилась она пуще прежнего. — А завтра она захочет все раздать каким-нибудь проходимцам, фондам всяким и приютам, и вы тоже скажете — ее право? А как же наши права?
— А вот это, василек, те самые акулы, кто вскоре начнут рвать чужое, что по умолчанию уже присвоили, и драться, — сказал мне спокойно Данила, будто рядом и не было остальных людей. — И как тебе они? Лицо ладонями прикрой на секундочку.
Говоря со мной, он выудил из одного кармана своей куртки флакончик с распылителем и, шагнув к орущей претендентке на чужое пока имущество, брызнул из него. Охранник успел сделать только одно движение, но тут же замер, как и толстяк с дамочкой. Руки их повисли вдоль тел, глаза остекленели. Воцарилась моментальная тишина.