Шел не спеша. Вдруг из переулка сдавленный крик, сразу оборвавшийся. Андрей сразу пистолет достал, ринулся в темноту. Опасно, можно нож в бок получить, но явно происходит что-то неладное. В темноте две темные фигуры.
– Стоять! Милиция!
Один человек бросился убегать.
– Стой, стрелять буду!
И сделал предупредительный выстрел вверх.
Женский испуганный вскрик.
– Вы целы?
– Он у меня сумочку выхватил.
– Стойте здесь!
Андрей кинулся за грабителем. Дистанция сокращалась медленно, все-таки преступник имел фору в несколько секунд и десяток метров. На неровном тротуаре грабитель споткнулся, упал. Андрей с размаху грохнулся на него, услышал стон.
– Поднимайся!
– Ребра болят, ты мне их сломал.
– Грабить не будешь.
Андрей за одежду поднял грабителя.
– Сумка где?
– Валяется.
– Подними.
– Тебе надо, ты поднимай.
Андрей с размаху врезал рукоятью пистолета грабителю по зубам.
– Ай!
Грабитель схватился за челюсть.
– Или поднимешь, или еще больнее будет, – пообещал Андрей.
– Это незаконно, – прошамкал незадачливый преступник.
– О законе вспомнил? А что же ты, когда на женщину напал, о нем забыл? Поднимай!
Когда грабитель поднял сумку, Андрей скомандовал:
– Иди вперед. И не вздумай бежать, застрелю.
Быстро дошли до женщины. Ее всю колотило от пережитого.
– Ваша сумочка! Заявление делать будете?
– Буду!
Это хорошо. Преступление случилось, грабитель задержан по горячим следам, имущество возвращено хозяину. Раскрытие налицо, итак, палочка в отчете.
– Шевели ногами, – приказал грабителю Андрей. – А вы, дамочка, сзади держитесь.
Если женщина рядом с Андреем пойдет, может помешать в случае непредвиденных обстоятельств. Так и шли цепочкой до райотдела. Поднялись в здание, дежурный сразу воскликнул:
– Булыжник! Давно тебя не видел, недели две. Достукался все-таки!
И к Фролову:
– Чего он натворил?
– Женщину ограбил.
– Сто шестьдесят пятая, до трех лет. Булыжник, ты на снисхождение суда не рассчитывай, ты по этой статье уже сидел. Стало быть – рецидивист.
– Обыщи и в камеру.
Андрей повернулся к пострадавшей. Ба! Так это девушка из электрички! На улице темно было, не признал он ее, впрочем – взаимно. А сейчас у девушки глаза от удивления расширились:
– Вы?
– Я. Пройдемте в кабинет, заявление напишете.
– Может, не надо? – засомневалась Мария.
– Надо! Три годика мразь эта не будет гражданам жизнь портить.