Один раз, на Пасху, Нина возвращалась из гостей, а на сердце что-то неспокойно было. Подходит к дому, а там пожар – горит Валина комната. Валя пьяный задохнулся в дыму. Ему было сорок два года. Совсем не обгорел – лежал, вытащенный пожарниками на лестничную площадку, красивый, как заснувший бог. О несчастье узнал Гена – примчался утешить мать. А она, рыдая, вдруг:
– Лучше бы ты умер. Мне бы легче было.
Потом опомнилась:
– Прости, Геночка, что же это я сказала!
Гена погладил ей руку:
– Мама, я не обижаюсь. Я знаю, как ты Валю любила.
Ах, Гена, Гена! Благородная и гордая твоя душа, запрятавшая глубоко от безразличных и любопытных глаз свою всегдашнюю боль. А обидно было. Столько раз в жизни было обидно. Но он не вывешивал обиды, как застиранное бельё, перед всеми на обозрение. Нёс свой крест.
Наверное, ему выпало расплатиться за отца.
Бойтесь своих желаний, тем более неосторожных слов – они сбываются!
Прошло четыре месяца после пожара – и сбылось. Тихо так. Ехали в машине с дачи. Жена за рулём, а Гена рядом, на переднем сиденье. И вдруг его голова повалилась на плечо жены. Сначала подумала – заснул. Остановились. Она его тормошила, старалась привести в сознание. После вскрытия стала понятна эта скоропостижность. Тромб.
Так Нина потеряла к семидесяти годам одного за другим всех своих мужчин. Дом опустел, душа осиротела уже окончательно. Теперь, очевидно, пришло время для размышлений. Она смотрела на все эти картины, висящие на стенах: портреты, пейзажи, натюрморты. Кому теперь всё это надо? Прервалась связь времён. Некому передать. Всё пойдёт прахом после её смерти.
Годы в старости быстро летят. Не успела она оглянуться, а ей уже скоро восемьдесят восемь. Она часто думала – для чего Господь ей послал такую длинную жизнь? «Ведь всех похоронила: сестру, мать, отца, брата, мужа, обоих сынов. Ну никого же не осталось. Для чего я здесь? Наверное, чтобы успела покаяться. Много нагрешила в этой жизни, ой, много. Многих обидела. Неужели я бездушная, бессердечная?» – думала она. Нерадостные думы Нины Александровны прервал звонок в дверь. Пока она дошла, звонок прозвенел ещё дважды. Не спрашивая, кто там, она распахнула дверь. Перед ней стоял высокий белокурый красавец лет восемнадцати, с мотоциклетным шлемом в руке.
– Валя? – Нина прижала свои руки крест-накрест к груди, её качнуло в сторону.