Пока он бежал по улице в развалинах
двух домов прогремели взрывы. Скорее всего, это был газ. В их доме
из-за большой высотности использовалось только электричество. Этот
факт не успокаивал его, но добавлял призрачной надежды. Обернувшись
спустя несколько минут назад, Валера увидел поднимающиеся к небу
облака дыма.
Большой внедрожник, начхав на
развороченные дороги пытался по ним ехать. Его бросало из стороны в
сторону. Он чуть не зашиб Валеру, успевшего отскочить в последний
момент. Выражение лица водителя говорило о многом. Он был не в
себе, бледен и кажется, не особо отдавал отчет о том, что
происходило с машиной. Если бы ему удалось взять себя в руки, он бы
съехал с асфальта на менее пострадавшую обочину.
В итоге, во время очередного прыжка
одно из передних колес лопнуло. Машина потеряла управление и
завалилась на бок, подняв вокруг себя облако пыли. Валера не стал
помогать мужчине, считая его виноватым в том, что произошло. К
счастью помощь и не потребовалась. Дверь откинулась вверх, и
водитель благополучно выбрался из машины.
На всем лежала серая бетонная пыль.
Дороги, клумбы, деревья стали одного цвета. Ветер поднимал ее, как
будто это была снежная пыль и гнал по воздуху. Валере оставалось
несколько кварталов до дома, но уже отсюда он видел, что его нет.
Он сложился так же, как и остальные, несмотря на то, что делался по
монолитной технологии. Валера выругался на себя и Захара, считая,
что украденный ими цемент, который пришлось разбавлять, привел к
разрушению дома.
Таким способом Валера пытался сделать
для себя некий психологический прием, помогающий ему подготовиться
к осознанию факта гибели семьи. Он держался за микроскопическую
вероятность чуда, как за спасительную соломинку, но внутренне уже
был готов к тому, чтобы понять, что его Ольги и Агаты больше
нет.
Страх сделал ноги ватными. Последние
сотни метров Валера бежал со скоростью обычного пешего шага, не
сводя глаз с того места, где находился их дом. Он прошел мимо
развалин соседнего дома и оказался во дворе собственного. Детская
площадка в центре его осталась почти нетронутой, только покрылась
серой пылью. Народ, так же, как и везде, кричал, бился в истерике,
звал родных, крича прямо в развалины. Валера был готов делать то же
самое, неосознанно повинуясь неконтролируемому чувству слепой веры
в то, что родные еще живы.