«Ты ещё о привидениях вспомни, мнительная ты, наша!», – направляясь в спальню, подтрунивала над собой. Тёмные окна гостиной, казалось, с укором смотрели ей вслед.
Все входные двери дома одновременно хлопали. Закрывались – открывались с бешеной скоростью, – страшно подойти, – захлестнут. Она изо всех сил пыталась проскочить в узкую щель между дверным блоком и дверьми. Напрасно. Дом не хотел впускать её. Только тени. Они вползали во все щели с удивительным проворством. Человеческие тени. Тени незнакомых людей. Даже замки на дверях, беспорядочно лязгая и щёлкая, отбивая странный, незнакомый ритм, не отпугивали их. Сердце бешено колотилось в груди. Она точно знала: в доме остались дочь и муж! Их немедленно надо спасать! Почему? От кого?!
Филумена резко вскочила. Почувствовала: волосы мокрые. Омерзительное ощущение. Одежда, в которой спала, прилипла, будто вторая кожа. Вспомнила. Накануне, по приезду, хотела прогреть все комнаты в доме и забыла отключить отопление. Бросила взгляд в сторону. Кровать, где спала Матрёна, пустовала.
Направилась в ванную. «И всё же, какое счастье, что всё в её доме исправно работает!». Достала полотенце. Опять же, чтобы всё нужное было под рукой, пришлось поспорить с Иваном. Тогда, в последний приезд. Не успела поднести руку к крану с водой, услышала глухой вскрик. Бросилась в гостиную.
Матрёна Яковлевна, держась за сердце, дрожа всем телом, произнесла:
– Началось!
– Что началось? – Филумена непонимающе, с недоверием смотрела на гостью. Затем, не на шутку рассердилась, прикрикнула: – Да успокойтесь вы, наконец! Объясните толком!
– Не видишь?! – в ответ кивнула куда-то в угол.
Филумена увидела на полу развёрнутые матрацы, на которых во время работы в доме, спали рабочие. Вчера поздно вечером матрацы лежали, завёрнутые в рулон у дальней стены подвала. А теперь. Матрацы были застелены грязными простынями, на которых местами проступали засохшие, бурые пятна. Кровь.
– Что… это? – Филумена непроизвольно схватилась рукой за шею. – Кто?… Принёс? Как они сюда… попали?
– Говорю! Началось! – словно в забытьи, не глядя на неё, обращаясь к кому-то, повторила женщина. Матрёна ещё несколько секунд постояла. Филумене показалось: женщина погрузилась в какие-то свои, только ей ведомые, то ли мысли, то ли ощущения. Затем, словно очнувшись от транса, совсем неожиданно, деловым тоном предложила: