– Дрю очень увлечена историей криминалистики, – объяснил Джулиан, когда они дошли до лестницы. – Она мне все уши прожужжала о том, как нужно прятать тело.
Эмма взбежала на три ступеньки выше Джулиана и повернулась к нему.
– А я тебя выше! – воскликнула она.
Они частенько играли в эту игру, когда были детьми: Эмма всегда уверяла Джулиана, что его перерастет, пока в четырнадцать он не вытянулся на целых двадцать сантиметров.
Джулиан взглянул на нее. Солнце било ему прямо в глаза и застилало золотом его сине-зеленые радужки, из-за чего они напоминали патину, покрывавшую римское стекло из коллекции Артура.
– Эм, – начал Джулиан, – сколько бы мы ни шутили об этом, знай, я отношусь к делу со всей серьезностью. Это твои родители. Ты заслуживаешь знать, что произошло.
У Эммы в горле вдруг встал ком.
– На этот раз все иначе, – прошептала она. – Знаю, мне уже не раз казалось, что я что-то нашла, но на деле все оказывалось просто пшиком. Я снова и снова ходила по ложному следу. Но сейчас, Джулс, я чувствую, что это другое. Как будто это – настоящее.
Зазвонил ее телефон. Она опустила голову и вытащила его из кармана. Увидев имя на экране, она поморщилась и сунула телефон обратно. Джулс недоуменно изогнул бровь.
– Кэмерон Эшдаун? – спросил он. – Почему ты не берешь трубку?
– Я не в настроении, – к собственному удивлению, ответила Эмма. Почему бы ей просто не сказать Джулиану правду? «Мы с Кэмероном расстались»?
Дверь Института распахнулась.
– Эмма! Джулс!
На пороге появились Друзилла и Тавви, оба еще в пижамах. В руке у Тавви был зажат леденец, который он сосредоточенно сосал. Когда он увидел Эмму, его глаза загорелись и он побежал к ней навстречу.
– Эмма! – воскликнул он, не вынимая леденец изо рта.
Она подпустила его к себе и крепко сжала руками его мальчишеское тело. Тавви захихикал.
– Тавви! – укоризненно сказал Джулиан. – Не бегай с леденцом во рту. Так можно подавиться.
Тавви вытащил леденец и посмотрел на него с таким видом, словно перед ним был заряженный пистолет.
– И умереть?
– Ужасной смертью, – подтвердил Джулиан. – В муках.
Он повернулся к Друзилле, которая стояла, уперев руки в бока. На ней была черная пижама с рисунком – бензопилами и скелетами.
– Как дела, Дрю?
– Уже пятница, – сказала Друзилла. – Блинный день. Помнишь? Ты обещал!