— Император
Людовик двадцать первый правит нашей страной. Да продлятся его дни.
Правда лет триста назад, чернь отрубила ему голову, устроив Великую
Революцию. Глупцы, сожгли бы и остались живы. А так всё хорошо. —
мужчина, поправив манжеты уселся за стол, самостоятельно наливая
себе из графина рубинового цвета вино, — твой брат живее всех
живых, всё так же волочится за каждой новой юбкой.
— Когда
алтарь напитается болью? Откуда у тебя вимана? — она оценивающе
глянула на бокал с вином в руках мужчины. — и налей матери вино,
мужлан.
Вино
сверкающей рубиновой струйкой полилось в бокал.
— Моя
Госпожа, — Француа протянул девушке бокал, его не обманул игривый
тон, опасность флюидами страха разлилась по комнате. Мать стала
злиться, а причин он не понимал, — алтарь будет готов для вызова
вашей свиты по истечению трёх полных суток, виманы у меня нет, есть
самолёт, так называется аппарат, летающий при помощи крыльев и
реактивной тяги. Мир сильно изменился госпожа.
— А люди? —
Длинный глоток отправил всё содержимое бокала к месту назначения. —
Они изменились?
— Нет
Госпожа всё те же алчные и жадные существа, поглупели только в
своём стремлении ублажить свои потребности. — Мужчина снова налил
вино в поставленный на стол бокал. — Моя Госпожа, у людей сейчас
большое значение имеют документы, удостоверяющие личность, для
внешних людей Вы моя дочь Николь.
— Не
испытывай моё терпение, — девушка придавила взглядом Француа,
оторвала ножку от запечённой индейки, полностью засунула в рот,
проигнорировав законы физики пространства, начала медленно жевать,
разглядывая застывшего в почтительном поклоне сына, наконец, придя
к какому-то решению, порывисто встав произнесла:
— Прикажи
слугам наполнить ванну горячей водой в моей комнате, и пришли мне
юношу не познавшего женщину, — она на миг задумчиво прикрыла глаза,
— двух, я голодна.
* *
*
Самолёт,
увёзший отца с Ми Сук в Москву, взлетел точно по расписанию,
установленному диспетчерской службой аэропорта, натужно ревя
турбинами, круто взял вверх, очень быстро, превратившись в
маленькую игрушку. Я с сёстрами стоял возле стеклянной стены
терминала провожая взглядом серебристую точку чартера.
Сегодня
устроил родственницам праздник живота, накормив сладкой клубникой,
ещё хранившей тепло южного солнца, и от этого необыкновенно
вкусной. Потом были абрикосы и персики. Потом я вспомнил про
черешню.